Когда я умер, не было никого. «Когда я умер, не было никого, кто бы это опроверг

45

В двухтысячных появились все эти клубы, туры, интервью в глянцевых журналах и самое страшное Летова стали крутить по радио. Еще бы немного и он стал бы регулярным участником фестивалей типа Нашествия. То есть приблизился б вплотную ко всему русскому року, от которого бежал всю жизнь, но при этом являлся одной из самых влиятельных фигур этого самого русского рока.
Игорь Федорович умер, когда я служил в армии. Я очень четко сразу понял, что не будет больше концертов, альбомов и интервью. Ничего больше не будет кроме какой-то пустоты. Он так и остался какой-то легендой из Сибири для меня. Загадкой, которую нельзя разгадать. Человеком, который сумел объединить в своих песнях протест, цитаты десятков писателей и непохожий ни на что звук. Этакий настоящий рок-н-ролл в условиях советской реальности.
Те, кто наигрался во все эти подростковые переходные возрасты, сейчас спокойно живут, в том числе и я. Но вот вспомнилось мне, что день рождения Егора Летова приходится на сентябрь. Он его всё равно не отмечал, поэтому и вывешу сегодня. Нет смысла привязываться к дате. Да и звучит у меня сейчас в наушниках «Меня тошнит от вашей логики…». На дворе идет 2013 год…
P.S. Абсолютно все фотографии взял у ребят вот из

Егор Летов

Я умер в конце прошлого века. О, это был безумный век. В двадцать пять я успел повоевать в Афгане, получить хорошее среднее образование и связаться с бандитами. Мы выживали, как могли. Я, Пекарь и Копченый. Копченому дали кличку еще в детстве, в далеком семьдесят девятом году. Тринадцатилетние шкеты. Пионер - всем ребятам пример. Как повяжешь галстук… Золотое время было. Тогда вышел фильм «Место встречи изменить нельзя». Помните Копченого оттуда Наш друг Федька очень смахивал на него. Первая любовь, Афган. Как ни странно, Дарина меня дождалась. Маленькое рыжее солнышко, решившее выучиться на нейрохирурга. Романтик белого халата. Сколько раз потом она штопала нашу компанию, когда мы влезали с головой в темные дела

Наша мини-бригада мчала на простенькое дело, сулившее сто кусков зеленью. Кто ж знал, что Пекарь ссучился Только он да леспромхозовские. Чужими руками угля загребли. Нас с Копченым в расход. Я сумел оторваться с пулей в легком, бегом к Дарине. Стучу, а она смотрит равнодушно и говорит: «Уходи». Да, она сказала мне «Уходи». Та, которая ждала меня с Афгана, та, которой я скрашивал ночные дежурства. Я умер с ненавистью к ней и Ваньке-Пекарю. Ванька отнял у меня жизнь, Дарина забрала самое ценное. Полет сквозь черный коридор и мольбы о возмездии. «Помоги себе сам», ответил голос и швырнул меня обратно.

Белая палата, огромные люди, боль, удушье, болезненный вдох и плач. Мой плач. Детский. Я не могу ходить, даже голову не могу держать прямо. Игрушка в руках огромных людей. Новорожденный. Огромные люди сливаются в пятна. Я сосу молоко и сплю, гажу под себя и снова сплю. Мне досталась заботливая мама. Я не лежу в собственных испражнениях даже минуты.

Когда через время зрение прорезалось, я не удивился, увидев себя на руках Дарины. Не удивился, узнав голос Пекаря. Зато через полгода я произнес первое слово. Громко и отчетливо сказал «Сука». Единственное выражение эмоций, которое может позволить себе малыш, ненавидящий родителей, бандит, вынужденный жить с теми, кто его предал, есть с ними из одной посуды, терпеть их прикосновения.

Я начал готовиться с двух лет. Каждый день отжимания, бег, подтягивания, развитие ума. Сложнее всего пришлось с умом. Мне приходилось просить книжки с картинками. Анатомия человека, приусадебное хозяйство, которое выписывала бабушка. Все, что угодно, лишь бы не отупеть, не забыть себя. Не забыть смысл второй жизни, данной Богом. Или дьяволом Кто бросил меня из тьмы забвения в детское тело поближе к врагам

Книги… Единственное, что спасало меня. И несло опасность. Я знал, что делают с вундеркиндами и вынужден был таиться. В детском саду я бегал вместе со всеми, развивал мелкую моторику с помощью кисточки, карандашей, пластилина. Дома я закрывался в комнате и читал. Почему-то, несмотря на богатства отца, предавшего на тот момент и леспромхозовских, я пошел в обычную среднюю школу. Каково же было мое удивление, когда за одну парту со мной сел сын сученыша, выстрелившего мне в спину Сын Тольки Сычева. «Ну, здравствуй, Слава», - подумал я. «Кто сказал, что дети не в ответе за грехи родителей Сталин А Бог рассудил иначе. До седьмого колена Он наказывает детей за грехи отцов». Да, в свое время Толик Сычев шестерил на лесников, пока их не перебили. Сейчас работает на заводе, спит с жирной бабищей и живет, как последний чухан.

Невыносимо было жить двойной жизнью. В школе двоечник-хулиган, дома - любящий сын. Только в комнате я становился самим собой, снимал маску детской непосредственности. Дарина тайком вздыхала, считая, что растит непутевого сына, Пекарь вечно в делах. А я предоставлен самому себе. Во дворе моя бригада. В школе Сыч, которого я регулярно унижаю за пулю в легком. И да, в школе я тоже сколотил бригаду. Маленькому мальчику, решившему отомстить взрослым, всегда нужны союзники.

А в девятом классе к нам пришла Маша Еотова. И я пропал. Нет, я помню свой первый пубертат. Но, простите, пубертат в восемьдесят первом и пубертат в две тысячи седьмом это разные вещи. В восемьдесят первом секса в СССР не было, не было на каждом шагу обнаженных девочек, только щелка в женской бане. Гормоны бьют по темени, Еотова смотрит лукаво, а тут этот выблядок Сыч ходит, по Машке вздыхает. Порой мне становится жалко пацана. Может и не виноват он, что его отец сука Может, не стоило его ломать до состояния опущенца Но сделанного не воротишь. Я с наслаждением смотрел, как Сыч превращается из нормального человека в грязного отщепенца. У Дарины были книжки не только по анатомии. Все же иметь в родственниках нейрохирурга полезно. Постепенно ты узнаешь все о мозге, мышлении и восприятии. Итак, к десятому классу Сыч окончательно занял последнее место в школьной иерархии. Я знал, что это место он будет занимать везде. Неплохая месть старому жлобу Толику - сын-неудачник.

Я спал с Еотовой и рассказывал об этом Сычу, Машка время от времени жаловалась ему на то, какой я плохой. Разумеется, по моей просьбе. По моей просьбе она была готова прыгнуть под поезд, залезть в петлю и убить собственных родителей. Да, такая у меня странная любовь. Один раз свободная девушка меня предала, так что теперь мне комфортнее с послушной рабыней.

Еотова перестала быть моей. На четвертом курсе она влюбилась в смешного очкастого парня, а мне не хватило ума ее отпустить. Она бегала тайком на свидания, стала врать, прятать глаза. Я ничего не замечал. Абсолютно ничего. Дурак. Маша все рассказала мне за день до своей смерти. В гневе пообещал уничтожить ублюдка и она испугалась. Бедняжка решила спасти парня ценой своей жизни. Ее нашли под потолком в петле. Я стал чудовищем.

В двадцать три я сел в кресло вице-президента компании «Веселый пекарь», компании, построенной на крови и предательстве. Мои школьные и студенческие бригады расселись по ключевым постам в компании, в полиции, в ФСБ. Все было готово для последнего хода.

Мне больше не приходилось смотреть в глаза Дарины, не приходилось играть желваками при виде Пекаря, я жил в собственной студии в центре города. Я знал все о делах заклятого врага, расставил фигуры и ждал нужного дня.

В один прекрасный день раздался звонок:
- Сынок, ты свободен - ненавистный голос Пекаря. - Поехали на кладбище, мне надо кое-что тебе рассказать.

Интересно, что он сможет рассказать такого, чего бы я не знал Мы ехали сквозь пробки, а отец раскрывал свою философию:

Понимаешь, сына, чтобы добиться успеха, надо шагать по трупам. Иногда в прямом смысле. Был у меня кореш, Дрон. Все ему доставалось: и девка лучшая, и дела он мутил с легкостью, все ему. А я что, рыжий, что ли Хер там. Ты в дела вник и знаешь, что поднялся я при поддержке леспромхозовских, но чтобы заручиться такой поддержкой, я должен был убрать друзей.

Я впервые слушал печальную историю своей смерти. Воспоминания нахлынули градом. Вот мы едем на «Москвиче», чтобы перехватить бабки, стопим гонца, красиво сваливаем, а на хате нас ждут. Толя Сычев аккурат за дверью, бригадир в кресле. Пекарь тут же уселся в соседнее. Я все понял без слов и рванул на выход. Подножка Сыча, выстрел в спину, адская боль. Я добрался до Дарины лишь на силе любви. Я должен был ее предупредить. Но она сказала «Уходи».

Короче, одним ходом двух коней срубил. И к леспромхозовским примкнул и от Дрона, который, сученыш, Даринку трахал, избавился.

Пока он рассказывал о нашей молодости, мы успели приехать на кладбище и встать около могилы. Раздался очередной звонок:

Алло, Вань, для операции все готово.

Начинайте. Уехать не успеет, - ответил я и посмотрел сквозь деревья на облака, мирно проплывавшие в далекой стратосфере.

Усмехнувшись, я перевел взгляд на памятник:

Пекарь, а неплохо ты мне могилку состряпал. Совесть все же мучает

Отец повернулся бледный, как покойник. Спокойно смотрю в перепуганные голубые глаза. Все же странно. Уже привык называть врага отцом. Усмехнувшись, выплевываю:

А небо все такое же, как если бы ты не предал.

Это одна из наших кодовых фраз. Ее знали только мы и поклонники Летова. Увы, из нашей компании в живых остался только Пекарь.

Что ты сказал.. Сынок… Ваня, повтори!
- Эх, Пекарь, Пекарь. Говорю, небо все такое же, как если бы ты не предал. Ты отнял у меня жизнь, любимую, друга. Ладно, меня ты ненавидел из-за Дарины, но Копченого за что
- Копченый просто мешал…

Я горько усмехнулся и достал фляжку:
- Помянем Царствие ему небесное. Да не бойся, тезка. Не отравлен.
- Ваня, - Отец назвал меня детским именем, но тут же поправился. - Дрон, так ты на меня не держишь зла
- Нет, пап. Все твои деньги давно на моих счетах, а все интересные документы в ФСБ. Скоро за тобой приедут, можешь собираться.

Я пошел прочь, зная, что Пекарь не достанет ствол и не выстрелит мне в спину. Он слишком ошеломлен.

Остался последний штрих. Я поехал к Дарине, прихватив бутылку вина. Старое доброе молоко любимой женщины.

Сынок, папу арестовали, - глаза Зайчонка красные от слез, руки трагично заломлены.
- Я знаю. Через час придут за тобой, но у нас есть время, зайчонок-лапусенок.

Рот когда-то любимой женщины раскрылся в удивлении:

Как ты меня назвал
- Дариш, я назвал тебя так, как называл до смерти. Давай выпьем и поболтаем, как в старые добрые времена.
- Это прозвище знал только Андрей, - в глазах ее пролетали воспоминания четвертьвековой давности.
- Дуреха, - вздыхаю. - Говорил же, что всегда возвращаюсь. Я вернулся ровно через год. Двадцатого августа девяносто второго. Вернулся, чтобы спросить - за что ты меня выгнала
- Ты мне изменял, - голос любимой стал деревянным. - с этой валютной сукой, Ларкой.
- Ларка! Это Лариса Алексеевна Моя первая учительница! Она действительно была валютной! Да ладно!
- Не притворяйся, что не знал. Ерохин, то есть, Пекарь, если тебе так удобнее, мне все рассказал.

Я закрыл лицо ладонями, как в первом детстве, когда все было новым, страшным. Я плакал и смеялся. Чисто материнским жестом Дарина прижала меня к груди, как во втором детстве, когда я начинал плакать, ударившись коленкой, а потом, с новой силой рыдал на груди у нее от ненависти к ней, от бессилия и необходимости ожидания. А теперь нет смысла. Она не предавала. Она чиста, всегда была чиста.

Зайчонок ты мой, лапусенок. С Ларкой спал Федька Копченый. Я ее ни разу не видел до первого класса, только слышал о ней. Пекарь обманул тебя.

И про то, что ты их подставил, тоже - она была удивлена, поражена, ошеломлена. Вся жизнь, все, что она знала, все ее мировоззрение рухнуло в один день. В пятьдесят один сложно переживать такие потрясения. Однако мне было более паршиво, чем ей. Мы упали в объятия друг друга и рыдали, оплакивая загубленные жизни. Мы оплакивали себя и друг друга, Федьку Копченого, Машку Еотову, которую я сгубил, будучи уверен, что Дарина меня однажды предала.

Опомнившись, я позвонил с просьбой отменить арест матери. Хоть одну трагедию я должен предотвратить. Мы пили молоко любимой женщины, а часы тикали, отмеряя жизнь.

Усмешка судьбы, я пил молоко любимой женщины, - задумчиво произнес я. - Причем самое настоящее, первые полгода своей новой жизни. И не догадывался об этом.
- Так ты меня не узнал, гад! - Зайчонок притворно разозлилась.
- Ну ты же нейрохирург, должна знать о восприятии новорожденных.

Увы, время неумолимо шло вперед. Когда часы пробили шесть раз, а за окном начал вспыхивать рассвет, я встал и пошел к выходу:

Надеюсь, ты понимаешь, что мы больше не увидимся Это бумаги… Здесь все мои счета. Тебе хватит до конца жизни. А мне надо идти.
- Андрюш, не уходи, - никогда не выдерживал этого жалобного взгляда. Она смотрит глазами побитой собаки, а я ничего не могу сказать. Дверь за мной тихо захлопнулась. Увы, нам не суждено больше встреч. Я не смогу воспользоваться своим молодым телом и полувековой мудростью. Место мертвых - на кладбище. Боль в несуществующей ране снова напомнила о себе, пока я машинально крутил баранку и курил. Черт бы все это побрал, двадцать пять лет не курил.

Я возвращаюсь к своей могиле. Остался последний шаг. От огнестрела уже умирал, так что на этот раз будет яд в коньяке. Сделав щедрый глоток, достаю маркер и пишу на собственном надгробии «Когда я умер, не было никого, кто бы это опроверг.» #классика #копипаста #луркопаб #lm

Детство у Северуса было о двух частях, не удержанное в памяти, точнее говоря, заботливо стёртое из лучших побуждений, и вполне осознанное. Всё нормально... на первый взгляд, ибо младенчики не помнят толком ничего о первых годах своего жития земного.

Часть вторая, реальное детство, началось с печали, одиночества и сумерек. Под северным небом британский школьник понимал, что он способен иначе забить решающий гол в ворота школьной команды соперников, не так, как все эти. Но Северус ни разу не попытался продемонстрировать свои способности, стать вожаком стайки озлобленных зверушек. Так холодная, бесстрастная матушка повелела, её сын обязан вписаться в коллектив сверстников, быть, как все, и ничем не выделяться. По её молчаливому и более чем прискорбному мнению, удерживаемому силой воли внутри себя, сын-неудачник, сын, ставший её пожизненным наказанием за невольный грех юности, был неспособен хоть как-то проявить себя в среде этих недостойных магглов.

Однако ничего не подозревающему магглу Тобиасу было высоко и глубоко плевать на жизнь невесть, откуда свалившегося подкидыша. Как любой нормальный мужчина, Тобиас Николас Снейп мечтал о собственном сыночке, но жена никак не могла выносить плод. То не зачинает, то не донашивает и скидывает...
Ох, и плутовка эта стройная, черноглазая, страстная молодушка, хоть трижды ведьма по слухам, но любит же, а верная какая!
Под лозунгом Лейбористов* необходимо вкалывать на ткацкой фабрике почти всю неделю, зато он, Тобиас, добытчик, работяга!
Приструнить жену вечером трудного дня - святое дело, обычаи в трудовом, полунищем городке таковы. Да пусть за то, что в местную захудалую церквушку по воскресеньям не ходит и этому своему дрянному парнишке не велит. А вот того самого чужого, чем-то неуловимо опасного, вечно исподлобья зыркающего мальца законному главе недружного семейства надлежит особенно хорошенько пристукнуть, так, на всякий! Чтобы знал своё место и помалкивал.

А в домашней библиотеке "этих Снейпов" из трущоб были разрозненные тома Encyclopаedia Britannica, да не какой-то там, а исторического, одиннадцатого издания. Чёрт возьми, эти книги освящены именем самого Кембриджского университета! Как не поверить во всё, что там написано!
Заглянем на минутку? Удивимся и удивимся ли?

Воспет и возвеличен Ку-клукс-клан в белых, непорочных одеждах с огненными крестами, призванный "предотвращать смешение рас".
Грандиозная статья "Цивилизация" основана на учении о селекции применительно к человеку, а также путях борьбы с вырождением в человеческом генофонде. Это пресловутая евгеника, осуждённая после зверств нацистов, и вновь возвеличенная в лучах славы современной генетики. Ну и пусть её.

Зато всё касаемо Британии, Величайшей Империи мира, её старых добрых викторианских законов, разнесено по рубрикам на всевозможные статьи, разбросанные по имеющимся томам, о всех-всех, самых мельчайших и незначительных, на первый взгляд, подробностей. Ну, что вы, как может быть иначе! Ведь это патриархальное общество благородных, сильных духом и добычливых джентльменов, защитников, кормильцев и владельцев слабых женщин и своего потомства.
Освящённый вековыми традициями институт брака также расписан тщательно и чрезвычайно, даже как-то чересчур, по мнению любого современного взрослого, убедительно.

Но мать и... этот Тобиас ни разу не заглянули в энциклопедию, отчего незадачливый командор окончательно и бесповоротно упал в глазах Северуса, мать же, напротив, безмерно возвысилась. Само собой разумеется, она знает наизусть не одну лишь энциклопедию, в которой чёрным по белому написано, что нет иной цивилизации, кроме европейской, а остальные люди дикари...

Всё было безумно увлекательно в мире молчаливых, строгих печатных символов. К слову, не только энциклопедию читал сиротливый, большеглазый мальчик.

Кстати, о глазках.
Был странный случай ссоры взрослых. Северус отлично запомнил, как хозяин территории, на удивление, трезвый, возопил:
- Что ты сделала с его глазами?!
Всегда внешне покорная, в душе озлобленная матушка сказала, как отрезала:
- У него глаза его отца.
А в школе мальчишки взахлёб смаковали и цитировали страшное, ужасное кино "Ребёнок Розмари", да косились на сына Дьявола, злобно хихикая.

Никто не читает ничего стоящего.
Здесь все интересуются спортом, автомобилями и комиксами. Проклятое время, бессмысленное поколение!

Свежеиспечённому Робинзону удалось откопать в своём новом укрытии, на пыльном чердаке, истинное сокровище. Разумеется, избранные пьесы Шекспира и потрёпанные, засаленные сборники поэзии.
А в старом сундуке нашлись целые груды рукописных фолиантов, значит, точно волшебных. Неразборчивые, стёртые временем буковки родного алфавита, как в тех, уже неинтересных, наивно-глупых книжках о великих чудесах магии из общедоступной библиотеки внизу, которой изредка пользовалась одна матушка... Ох, но слова-то, слова на чужом языке, складываемые из буквиц, звучали так красиво, благородно и нерушимо, если произносить вслух, нараспев, и привлекали... тайной желанного, земного княжества. От листов пергамента даже пахло как-то волнующе. Да и язык тот же, что во фрагментах книг магических, зачитанных!

Упорный ничей сын сумел разобрать немного о римском Императоре с говорящим именем. Представьте себе безграничное изумление ребёнка, но этим героем оказался основатель династии Северов, Lucius Septimius Severus! Он и погиб-то здесь, в родной Британии. А ещё у него были сыновья, наследники, после смерти обожествившие отца.
Божественный Цезарь! Как гордо это звучит!..
А может ли быть, что совпадения случаются и в жизни, как в стихосложении, в истории?..

Свинцовое северное небо, символика высокой поэзии, захватывающие реалии из правдивых, специально спрятанных волшебных книг овладели душой Дитя во времени, или лучше, Лунного Дитя, чужого в мире окружающих заурядных смертных. На счастье или на беду, ни в энциклопедии, ни в книгах с чердака не встретилось ни слова о религиях, но ребёнок нутром понимал, что высшая справедливость существует лишь в вечной жизни, неважно, где.
Хотелось хоть краем глаза заглянуть туда, да жутко до мурашек. И как же это организовать, чтобы вернуться?.. Если уведомить кого-то из взрослых о таком "путешествии", посыпятся ненужные никому, даже всезнающей матушке, вопросы.

В воскресный майский день в доме опять была ссора. И мальчику хотелось защитить её, спасти, ему не помогал ни врач, ни богослов. Он молча посягал на материнскую любовь. У забитого ребёнка нет возможности сразиться со своим мучителем, этим чужим, чужеродным мужчиной.

Приходится угрюмо смотреть в маленький экран телевизора.
А что? В мире живых картинок тоже можно отвлечься и посмеяться над разборками свиней, блестящем шедевре вроде: "Все животные равны, но некоторые животные равнее других". Псы сторожат узаконенное благополучие свиней. А для тупых овец, кто бы сомневался, блестящая мишурой бондиана, визжащие истеричные битломаны, идиотские шоу и лотереи...
Редко, но метко встречались на BBC и довольно занятные кинофильмы, недопонятые, а потому едко, накрепко внедряющиеся в самое естество покинутого всеми мальчишки. Они сами собой западали в отлично развитую память, роскошное воображение, на зависть недругам, коих подавляющее большинство, и проникали прямиком в сердце. Нет, куда глубже, в таинственные сновидения.

На заднем плане привычное чертыханье матушки и непотребная матерщина Тобиаса. Гости в этот запущенный, убогий дом не ходят, всё, как всегда, казалось бы, но...
Но в этот раз невинное дитя порока увидело, как тела в любострастном поту чередуются с сожжёнными смертоносной бомбой трупами. И снова, и снова на экране адская чехарда.
Он обомлел до сладостной истомы, когда узрел, как дивно разжимаются хрупкие женские пальчики в пелене сладостной, не иначе, кульминации.
Мальчишка покраснел до ушей, но не смог отвести глаз от того, чем взрослые занимаются за закрытой дверью.

Несчастливая в личной жизни француженка бормочет о своей любви к японцу, а в кадре ужасающая хроника. Хирург извлекает глазное яблоко человека, изувеченного неуправляемым процессом высвобождения гигантского количества убийственной видов энергии в процессе цепной ядерной реакции за крошечный миг. В просторечии, атомным взрывом.

И наконец, в довершение всех документальных ужасов, щедро прилагаемых к истории двухдневной любви, вот она - хищная вещь века, Тень на плитах Хиросимы, а милующаяся парочка актёров на заднем плане протяжно стонет...
- Hiroshima mon amour...

Запретная Любовь преобразилась в немыслимое страдание, представилась невероятной, сумасшедшей смесью нестерпимых мучений тысяч людей с несдержанным грязным вожделением японца и французской "шлюхи". Иначе не назовёшь ту, кого в раннем отрочестве наголо обрили за роман с каким-то оккупантом. Но последнее звено разноплемённой и краткосрочной "Любви" показалось Северусу совсем малозначащим перед несоизмеримо великой трагедией неведомого доселе дальневосточного своеобычного народа.
Мелькало в голове растерявшегося донельзя ребёнка, вечно предоставленного самому себе, и множество неких туманных слов и понятий с сильным негативным оттенком. Их точное определение не посетило растревоженный, как улей, ум.

В том фильме Любовь в итоге воссоединяет тщетно разрубленное на куски и разбросанное время. Она оказывается сильнее и мучительно-навязчивых воспоминаний, и вполне реального страха перед грядущим. Режиссёр и его команда всё сделали правильно: Amor vincit omnia. Так и напрашивается само собой подспудное сказочное продолжение краткой истории: они жили долго и счастливо и умерли в один день.
Конечно, перепуганный, слишком чистый телом и душой мальчишка в панике сорвался с места и помчался в своё княжество земное, на тихий, пропылённый чердак.
После была яркая вспышка сконцентрированных эмоций ничейного существа. Он помнил, как моментально занялось бездымным огнём тесное помещение, все бесценные находки и опутанный паутиной хлам на глазах превращались в пустое место, ни закричать, ни выбежать он не мог, будто бы оцепенев.

Упал, очнулся... нежные прикосновения к руке. Не может быть, свершилось, матушка приласкала сына единородного!.. Чем он заслужил желанное тепло и ласку, в столь светлый, незабвенный час, неважно. За её скупую улыбку и лёгкий одобрительный кивок, сын готов был перевернуть Землю без какого-либо рычага и точки опоры.

Увы, это не мать, а часто мелькавшая на глазах зеленоглазая рыжая девчонка, разодетая, как куколка. Несмело улыбается и что-то лепечет...
Дитя во времени, бледное Лунное Дитя, так редко радовавшееся за всю свою короткую жизнь, видело смертный сон.
Северус-безотцовщина побывал по ту сторону земного, преходящего добра и зла, где оказалось... несказанно холодно, невыразимо жутко и нечеловечески одиноко.
А тут снова вполне сносная реальность! Гип-гип-ура!

Отверженный не умел и не мог анализировать то... что вообще не понимал без дополнительных объяснений. А где их взять? От кого получить? Остаётся только додумывать.
... Странно, что мать впустила в дом чужую. Как бы то ни было, это существо не совсем такое, как остальные. Да и очевидно приятно, что ты хоть кому-то внезапно понадобился!

Этот очаровательный, застенчивый мальчик, чем-то похожий на милую сестричку Петунью, оказался ярчайшей звездой на тусклом, застланном удушающими тучами небосводе избалованной Лили Эванс!
Он оказался настоящим волшебником!
Как же! Оказывается, существует мир магии, там можно летать, как птица, даже закупорить смерть!

Эта обуза Элейн Лайон Принс, законченный презренный сквиб, лишь на одиннадцатом году жизни, до того поздно, что не было никаких чаяний, проявил родовую Тёмную Магию. А это куда важнее тайны не по своей воле падшей женщины. Сын родной в миг сжёг чердак ко всем чертям священным пламенем, а крыша уцелела. Как будто его учили по всем правилам! Это магия крови истинного наследника Принсев, никак не меньше.

В тот год короткого, ярчайшего блаженства мальчику, всю жизнь мечтавшему, пускай на краткий миг почувствовать неподдельное материнское тепло, её ладонь, перебирающую пряди волос, было всё равно... кто им восхищается, грустит и радуется единодушно. И даже всё равно, если из жалости!
Но год миновал, это уже не просто милая взору девочка, изредка от неё исходит дразнящий аромат недоступной женственности. Она же и есть будущая женщина, честная супруга, законная мать. А почему бы... не своя жена и мать собственных детей, наследников и продолжателей рода?

Лунного света Дитя эхом часов играет. Ветер треплет плаща бело-молочные складки. С духами светлой зари он развлекается в прятки и ожидает улыбку Солнечного Дитя.** Как здорово, что есть на белом свете Лилия долины!
И честный, благодарный Северус сам не заметил, как чисто, но не беззаботно по-детски, учитывая его Кембриджскую образованность, влюбился в Лили, ласково заглядывающую в глаза. Ему понравилось мечтать молчком и рядышком. Как романтично и музыкально, не правда ли?
А вот и нет.

На деле, он всё раздумывал, а можно ли любить вечно, если молодожёны в посещённой тайком от матушки церковке клянутся разделять все радости и несчастья лишь только до смерти? Вдруг мир станет невыносимо, неприемлемо безобразным? А коли он перевернётся и исчезнет, если прикоснуться к ней, сжать руку? Для него нет ни времени, ни места в бренном мире, значит, остаётся осмелиться жить в Вечности, когда-то представлявшейся единственно справедливой реальностью. Однако, при одном только слове "Вечность", промелькнувшем в уме, бедного Северуса словно бы обдавало нездешним ледяным, пронизывающим насквозь ветром, несущим дух чего-то неописуемого, многажды худшего, нежели смерть тела.

И мальчик не смог осознать и признать, просто-напросто обо всём... этом, невнятном, запутанном, рано говорить. Зато Северус счастливо переключился на реальность, здесь и сейчас, и была тому веская причина.

Боготворимая и отчуждённая разом матушка снизошла до лаконичного сообщения, что этой осенью они оба попадут в дивный, новый мир волшебства и магии! Осталось прихватить даму под локоток и уйти по-английски, как полагается благовоспитанному джентльмену, что и было проделано. Назло им всем, мальчишкам из треклятой школы, главнокомандующему без всяческих на то причин Тобиасу...
Главное же, напоследок, в решающий момент начала Жизни с большой буквы, насолить ей, так и оставшейся недосягаемой, суровой матери.

Обиженный сын по недомыслию и незрелости своей и не вздумал сожалеть о сожжённом чердаке с какими-то ветхими книгами. О своём княжестве земном и безмерно уединённом, не сулящем никакой надежды если и не на радужное, то вполне удовлетворительное будущее. А оно-то по определению включает обязательное обзаведение семейством в чистейших викторианских традициях. Ну ладно, с учётом не чтящего законы предков времени, пусть, с одним сыночком, но здоровым, крепким и, безусловно, сильным разумом.

И, в конце-то концов, чердак с его бесследно пропавшими "сокровищами" - это же прошлое Но ещё вчера сегодня было завтра.

Маленький Принц не вернётся домой! Он сам себе поклялся в этом самой крепкой клятвой - нерушимым словом чести.
Северус так и не добрался до слов Хемингуэя, что все страхи и слабости порождаются святой невинностью, увы и ах. Не то бы... не то бы жизнь его сложилась по-иному, и мир волшебный многое потерял в его лице. А что приобрёл бы полукровка Северус Снейп, окажись он на недостижимом в этом лучшем из миров месте изысканно чистокровного и богатого мистера Джеймса Поттера? То-то и оно.

Для "не такого, как прочие, и замечательного во всех отношениях" Северуса открылся путь в пугающую до ледяного пота и одновременно увлекающую Вечность, что куда важнее всех житейских пустяков. Подростку страстно хотелось узнать не столько подробности реалий интима, сколько... причины и следствия тошнотворной, загадочной маггловской трагедии, отразившейся в неправильном варианте персональной Вечности.
Значит, необходимо внимательно порыться во всех доступных источниках информации, в первую очередь, в молчаливых праведных книгах. Телевидение почему-то теперь воспринималось, как табу. Вообще, едва доступным маггловским газетам доверять глупо. Пишут, что научились летать без крыльев, плавать в глубинах океана, как рыбы, а на земле жить по-человечески не умеют.

Роскошные библиотеки, строго-настрого запрещённые Министерством маггловские СМИ, стол и кров с истинно английскими ненавязчивым, необременительным радушием и гостеприимностью предоставлялись однокурсниками, чистокровными, на диво богатыми сотоварищами, в особняках родителей. Этот приятель, хранящий некую архиважную тайну, умный, одарённый сверх меры студент отчего-то ни разу не возвращался на каникулах в дом милый дом. Мой дом - моя крепость для любого гражданина исконной земли Надежды и Славы, благословенной Англии! Этот негласный закон действовал и в магической Британии испокон веков.

На след "Малыша", уничтожившего пресловутую Хиросиму, Северус вышел так быстро, что было даже не до ехидства о мальчике, нашедшем пулемёт. Но какой же нежданный - негаданный болезненный символ, удар в самое сердце: первым зарядом доброго тепла оказалась "Trinity". Манхэттенский проект удался на славу, во имя... их, чужеродных, непонятных и безоговорочно отвратительных богов, которых услаждает этакий кошмар. Ввиду этого они запрещены с раннего детства из-за сверхчеловеческой, необъятной кровожадности и безжалостности. Три бомбы друг за другом изменили весь огромный, необъятный мир! Вот уж святая Троица, и ей прикажете молиться?..

Чего только не делал студент сиятельного Хогвартса, чтобы найти разумное научное обоснование, да избавиться раз и навсегда от удушающего, выматывающего воспоминания о том свете, о том, что его ждёт там! Но в самой Запретной Секции оказалось пусто...
Безыскусно говоря, время ещё не пришло, и Хроноворот бессилен перед будущим.
Оно настало для излишне упорного декана Слизерина лишь год спустя после гибели той, которую официально все называли миссис Джеймс Поттер. Начала эпохи неизбывно мучительного увядания первой и последней Любви его, Северуса Снейпа. Вечной Любви, хотелось бы сказать, когда б само понятие Вечности не было столь мрачным как для невинного мальчика, так и для взрослого, состоявшегося мужчины из плоти и крови. Но одно верно - эта Любовь стала единственной в его недолгой для мага жизни.
О, ну кто бы сомневался, перепуганные магглы с трудом, душевной тяжестью и трепетом высосали эту теорию из пальца!
Право, судите сами, коль уж есть информация, грех ею не воспользоваться.

Некая Машина Судного Дня, загадочное устройство, способное уничтожить всю жизнь на Земле, возможно, саму планету. Непостижимо сложная даже для высокоорганизованного, но неподготовленного мозга волшебника грязная термоядерная бомба. И неважно, какая сверхдержава запустит первую ласточку Апокалипсиса, кто нажмёт на баснословную красную кнопку в порыве слепой ярости и жажды уничтожения всего живого! Главное же - результат! Наперекор всем бывшим в мире войнам, победители останутся в проигрыше, уж не классическое римское "горе побеждённым", etc...
Нет, нет, и ещё раз нет! Это не доказано, абсолютно непонятно и в тщетно подробных, крупных выкладках, на веру столь невероятное предположение не принимается. Это очередная чушь, фальшивка, маггловское пугало!

Говорить-то красиво, смело открещиваясь от неподходящей вести, мы все умеем. Умел и волшебник, особо ценный для обоих противоборствующих лагерей, Северус Тобиас Снейп. Но до поры, до времени. Ведь до щемящей боли в сердце, до задержки дыхания, до мертвенной, сосущей пустоты в груди вся эта чертовщина и ненормальный бред воспалённого страхом воображения маггловских умников похожи на тот, свой первый, уникальный смертный сон! Что тут попишешь?..

Ты один, совсем один, под угасшим слепым небом, тебя терзает неестественный арктический холод. Пустынная земля во тьме библейской погребена под громадными сугробами жирного пепла. Это ни что иное, как сожжённая дотла плоть всех живых существ, бездушных растений, более того, священной и неприкосновенной цивилизации. Не может быть, что это и есть справедливая Вечность! Кому нужно хоть трижды вечное существование в покинутом, мёртвом мире, забытом всеми и вся?
Ты медленно, с неимоверным трудом выдёргивая ноги из сугробов чуть ли не по пояс, передвигаешься - практически ползёшь на животе по пеплу отнюдь не с алмазами, и всё только затем, чтобы не замёрзнуть, стоя. Вдруг впереди возникает бездонный провал, чёрная дыра в изувеченной насмерть Земле. И оттуда, из неизмеримых её глубин доносится слабый, но всё же, всепроникающий зов. Песнь Торжествующей Смерти...

А что это за костёр неподалёку от распахнутой всеядной пасти?
Если кто и остался чудом в живых на поверхности заледеневшей планеты, это именно он развёл спасительный на морозе, да в абсолютной тьме огонь. Уж не новый ли Прометей яростно противится воле божеств?..
Шагнуть, проползти, ещё и ещё провалиться, но главное, что прочь от звенящей, как мелкие комарики, Песни, столь же прекрасной, сколько отвратительной. Ибо кто или, скорее, что эти певцы представляют из себя?
Брести, вновь ползти по запачканному золой снегу, выдыхаясь и выбиваясь из сил, ещё и ещё...
Уже слышится столь человеческая музыка, в ней слышны отзвуки цивилизации - похрустывание искрящегося, необычайно огромного ствола и шёпот длиннейших причудливо изогнутых, словно как руки, веток... Как вдруг ослепляет роковое понимание, что на самом деле... сгорает в нерукотворном бездымном пламени сам трижды величайший, неподвластный ни ветрам, ни времени Иггдрасиль. Этот предвечный Мировой Ясень, всю прежнюю живоносную Вечность крепко связывавший три мира воедино, погибает у тебя на глазах. В ошеломлении от невиданного зрелища опускаются руки. Ты полностью захвачен предсказанной суровыми древними картиной распада привычного миропорядка. Так рушится мироздание без какой-либо надежды на восстановление.
Ты бессилен против зла такого масштаба. Нет больше законов, нет ни причин, ни следствий, нет первого и последнего, верхнего и нижнего, ни-че-го.
Оставшиеся скудные искорки былого пламени шипят на нетронутом им снегу, ты моментально оказываешься вновь на краю поющей и призывающей бездны и... раскинув руки в последнем смертоносном полёте, устремляешься вниз, туда, где все, туда, где всё. Лететь, лететь, лететь, падать камнем, позабыв о своих уникальных способностях к ментальной левитации. Лететь, за гулом ветра в ушах едва разбирая, как неладный предсмертный крик подхватывает эту Песнь Песней новой, в буквальном смысле, бесчеловечной эпохи, и вьётся в унисон слаженному хору Преисподней, наличие которой ты всегда рационально отвергал...

Отчасти отсюда и ритуал отхода ко сну и положения во кровать, иначе...
Пытка бессонницей - известное средство Инквизиции и современных спецслужб для лишения жертвы разума. Обречённый грешник или твёрдый орешек становится мягким, податливым, как воск, всегда готовым для дачи нужных показаний, а после... в топку.

Но это же не Святая Инквизиция? Профессор Снейп, сей двуличный шпион, по определению, бессовестный и аморальный тип, всю свою жизнь построил на нерушимых принципах, кредо, табу, да реализации заурядных комплексов.
Этот двуликий Янус решительно "стал рабом законов, чтобы быть свободным".
Наивысшим предписанием Римского Права для Мастера Зелий оказалось естественным образом избранное им, волевым человеком, неоднократно оказывавшимся в рискованных и угрожающих жизни ситуациях: "Власть над собой - высшая власть".
При всём, при том гениальный лицемер с давних пор отрёкся от устаревших, далеко не смешных в свете незыблемых исторических фактов теорий о превосходстве белокурых бестий, европоцентризме и прочей детской ерунде.
В то же время он незаметно прорвался за допустимые для обыкновенного серого everyman`a пределы лжи в глазах всех и каждого, кроме себя самого. Себя - единственного и неповторимого, ни сволочи, ни святого, каким бы возмутительным не казалось его повседневное поведение всяким там Избранным.

Со временем, принесшим ранги и титулы, следовательно, одновременно с появившимися возможностями у него сложилось твёрдое тайное убеждение, что нужно быть вне партий, не лезть в сильные мира сего. И всё лишь для того, дабы не превратиться в жирную, пьяную свинью на скотном дворе. Хотя...
Профессор Снейп, сэр, прекрасно уяснил, что, как ни играй словами, в реальном мире объективных действий и материальных фактов грешники не наказываются, а праведники не вознаграждаются. Сильному сопутствует успех, слабого постигает неудача. Вот и всё. Яснее ясного, что надо быть если не абсолютно, то качественно сильным. И он был им, вовсе не наслаждаясь дарами незримой, сокровенной власти. Просто иначе было нельзя - сметут с пути, вырвут и сожрут внутренности заживо, брезгливо отбросив истерзанные останки.

Что осталось после его ухода из мира живых там, куда он так и не вернулся, пускай, чтобы присутствовать на похоронах давным-давно прощённой за деланную холодность и напускное высокомерие матушки? Что осталось от него в маленьком городишке на берегу отравленной отходами фабрики речки с поросшими пожухлой, редкой травой бережками?
Наверное, невидимая никому тень застенчивого, молчаливого, большеглазого, не по годам умного мальчика, чересчур любившего размышлять, но никак не действовать. Призрак этот столь разнится от взрослого двойника, бесстрашно оперирующего после недолгого обдумывания той или иной ситуации. А иногда требуемые шаги делались безотлагательно, как того требовали обстоятельства, почти наобум, по наитию.
Ибо ему, взрослому Северусу Снейпу, уже нечего и некого было терять в этом надоевшем, набившем оскомину подлунном мире, который ни при каких обстоятельствах не перевернулся бы и не исчез. Ведь больше не к кому прикоснуться или сжать руку.

"По вере вашей да будет вам", и ему не оставалось ничего, кроме как очень вовремя прозреть, словно слепцу Матфееву. Он нашёл, предположительно, вычислил для себя нужное место и время, чтобы уверенно уйти в небытие, как бы оно ни пугало всю сознательную жизнь. Он сумел превозмочь панический ужас перед ядерной зимой для себя одного, по жизни одиночки, и раствориться душой в никуда и нигде. Так это выглядело для незваных посторонних наблюдателей, за исключением вездесущего мистера Поттера. И да, умирающий тайный агент великодушно принёс неоценимую и не оценённую пользу многим будущим поколениям, раз уж не судьба народиться его одному-единственному сыночку, но здоровому, крепкому и, разумеется, сильному разумом...

По мне же человек – изначально это НИЧТО, это – говно в проруби, кукиш в кармане. Однако он может, способен вырасти до Великих Над небесий, до Вечности – если за его спиной образуется, встанет, скажем, Вечная Идея, Вечная Истина, Вечная система ценностей, координат – как угодно. То есть вся ценность индивидуума равна ценности идеи, которую он олицетворяет, за которую он способен помереть.

Музыканты – натуры тонкие, чувствительные. Они отдают себя публике (по идее без остатка), а та, в свою очередь, слушает и думает: «Ну, ничё такой музон, качает». И как правило, чем проще музыка, тем шире диапазон слушателей. Потому напевы про любовь и жизнь шальную под синтетическую диарею, именуемую «шансоном», гораздо популярнее классической музыки. Потому тексты про чёткую, воровскую жизнь считаются текстами «со смыслом». А в случае с Летовым всё было по-другому. Казалось бы, музыка ну очень не для всех, а слушали его все: от рефлексирующей интеллигенции до низменного плебса. Одним нравилось искать потаённые смыслы и скрытую глубину в текстах, а другим – обилие матов и нарочито грязная музыка.

Он не очень-то был ласков со своими фанатами. Их взаимоотношения, скорее, можно назвать сложными. Однажды группа суровых сибирских панков даже надавала ему звездюлей со словами: «Ты чё под Летова косишь, хмырь очкастый». Ребята, кстати, шли на концерт кумира. Он жил в соответствии с устоявшимися в его хмурой загадочной голове принципами: срать на людей, срать на мнение, срать на всех вокруг. А на русский рок он клал свой сибирский болт, не считая его даже за музыку. Хотя спроси кого угодно на улице, все тебе ответят, что Летов – это гуру русского рока.

Однако, такое отношение не отталкивало от него людей, скорее, наоборот: всё больше и больше говнарей ходило на его концерт, всё больше и больше псевдоинтеллигентов проникалось философией его песен. А в некоторых особо тоскливых городах сакральные инициалы «ГрОб» встречаются чаще, нежели ставшее попсовым «Цой жив». Кстати, про их взаимоотношения ходят легенды. Сибиряки утверждают, что Летов когда-то дал Виктору Робертовичу незабываемых люлей. Фанаты Цоя утверждают обратное. Истина, как водится, где-то посередине. И, скорее всего, это очередной вымысел рок-тусовки. Но факт остаётся фактом: Егору нравились «Алюминиевые огурцы».

Про влияние Летова на умы я знаю не понаслышке. Мой приятель, тогда с горя ещё толком не понимая, как надо скорбеть по взрослому, напился водки в школьном туалете с таким же товарищем по несчастью, тогда ещё Летова «ГрОб» не слушал, а то неизвестно откуда вытаскивали моё бездыханное тело. Фанаты грустили так, а музыканты выдали на публику грусть в виде коммерчески успешного трибьют-альбома, где все, кому было не лень сыграть в студии знакомые песни, записали по одной. Да-да, многие разыгрываются перед концертом, играя песни «Гражданской Обороны».
А небо все точно такое же, как если бы ты не продался.

Летов всегда был на слуху, предпочитая не связываться с медиапространством. Так и остался живым повелителем андеграунда, о котором знал каждый, которого слышал каждый, которого видели все. А как иначе, если в конце 80-х «Всё идёт по плану» звучало из каждого частного утюга. Разумеется, на «Гостелерадио» о том, чтобы пропустить такое, даже речи идти не могло. Даже в эпоху трагического перелома, окончательного и бесповоротного. Возможно, поэтому Игорь Фёдорович ушёл скромно, без пафоса и высоких приставок «наше всё», как, наверное, и должен уходить такой человек. Без лишних причитаний. Огромный, зловещий, печальный Омск остался без своей основной достопримечательности.

Когда я умер,
Не было никого,
Кто бы это опроверг.

И после него как-то забросили философию «русского поля экспериментов». Подражатели не потянули заданную планку, да и после «Гражданской Обороны» всё было вторичным. Хотя до сих пор каждый день каждый второй подросток открывает для себя волшебный мир зловещих звуков от «ГрОба». Разумеется, первая мысль от услышанного: «Чёрт возьми, да я же пою в сто раз лучше», – но уже после второго подряд прослушивания «Всё идёт по плану» ты идёшь, берёшь гитару и стараешься играть так же «грязненько», как твой новообретённый кумир. Всё волшебство Летова – в этой нарочитой простоте, грязи и животной естественности.

И эту искренность прочувствовало не только чуткое русское сердце, но и заморские гости. Ни для кого не секрет, что один известный в России глянцевый журнал любит приглашать к себе зарубежных музыкантов и показывать им деяния отечественных «песняров». Вот и обладатель лужённой глотки, басист всея Deep Purple Гленн Хьюз проникся атмосферой «вечной весны в одиночной камере». Разумеется, не поняв ни слова из Егоркиных псалмов, он признался, что эмоционально его пробрало, и он в принципе понял, что песня явно не про счастливую любовь.

А некоторые иностранцы пошли ещё дальше и рискнули исполнить песни, рождённые загадочной русской душой, перед британской публикой. Осмелились на сей экстравагантный поступок Элизабет Фрейзер, некогда творившая своим голосом подлинное волшебство в группе Cocteau Twins, и знаменитые электронщики из Massive attack. Сначала они явили народу нежную песню бывшей очень близкой подруги Летова Янки Дягилевой, а закончили экскурс в русский рок народной «Всё идёт по плану». Разумеется, никто не понял ни слова. Максимум, что они разобрали, – монотонное блеяние под 4 аккорда, а вылезающие на экране факты о группе мало помогли зрителям разобраться в том, что всё-таки творится на сцене. Лучше бы и не исполняли, ибо эти песни нужно не только прочувствовать, но и понять.

Хотя, с другой стороны, кто лучше «Гражданской обороны» передаст всю суть русского рока? Шевчук? Кинчев? Науменко? Конечно, нет. Просто «ГрОб» сочетал в себе всё лучшее, что характеризует жанр: отсутствие голоса, сочетание грязного мата с глубоко лиричными цитатами, плохое звучание и искренность. Летов не мелькал на телевидении, не участвовал в общественных протестах, не лез на баррикады. Он так и остался тёмным божеством андеграунда. Хотя политика была ему не чужда, та весёлая канитель, которую он устроил с Лимоновым, Вербицким и Дугиным была, скорее, очередным перфомансом и экспериментом, нежели серьёзным политическим шагом. Зато образ поющего Летова привлёк внимание сотен молодых говнарей и псевдонацистов. Так что шороху ребята навели.

Я не думаю, что мои песни – песни взрослого человека. Мои песни – это песни животного. Это песни какого-то ребёнка, которого довели до состояния, когда он автомат в руки взял, скажем так.

И всё-таки, подражая культурологам, критикам и прочим ненужным людям, попытаемся разобраться, в чём же прелесть такой инфернальной личности, как Летов? Чем его песни цепляют? Не только обилием матерщины и его переходящим на откровенный вопль вокалом. Все дело в тексте. В каждой его песне, в каждом его альбоме от эпичных «Ста лет одиночества» до работы над проектом «Коммунизм» смысла больше, нежели, как это не прискорбно, в песнях такой великой группы, как Deep Purple. Разве что сравнивать музыку Егорки с творениями Блэкмора и Лоржда просто архипреступно, ибо, как гласит народная мудрость, негоже равнять жопу с ежом.

Зато некоторые словарные формы давно обрели жизнь и живут самостоятельно, вдали от самих песен. Некоторые из них претендуют на звание литературного шедевра «Вечность пахнет нефтью», «Вечная весна в одиночной камере», «Придуманным миром удобней управлять», «Каждый из нас беспонтовый пирожок». Самое обидное, что все эти фразы, даже самые абсурдные, вроде «винтовка – это праздник, всё летит в пизду», неимоверно точно отражают всё происходящее вокруг. За этими странными метафорами скрывается невыносимая легкость бытия. Даже в одной из самых мрачных композиций, «Про дурачка», почти полностью основанной на народных присказках и проклятиях, фразы сложены так, что получается литературный шедевр, несущий в себе больше смысла, чем вся российская эстрада.

Это на первый взгляд может показаться, что Игорь Фёдорович – сквернословящее быдло. Да, любил человек свеситься с балкона своего омского жилища и посылать всех и каждого на 3 известные буквы. На самом деле Летов любил много читать и слушать, соответственно, во многих своих интервью сабж часто упоминал различные имена, незнакомые среднестатистическому слушателю своего творчества. На фоне упоминания Летовым различных имён классиков литературы, кино и музыки вокруг ГО стал формироваться контингент слушателей, которые, следуя за кумиром, стремились как можно больше прочесть различных писателей, имена которых ничего не скажут даже работникам библиотеки.

Если ты хочешь увидеть Летова как полноценного творца, то одного только знакомства с «ГО» будет недостаточно. Не обязательно лезть в дебри и изучать тот момент, когда он играл на гитаре в Курёхинской «Поп-механике», хотя послушать её строго рекомендуется. Тем более в своё время Курёхин сказал про Егорку следующее:

Он несомненно очень хороший человек и несомненно талантлив, я, правда, пока не понимаю в чем.

Просто прослушай «Посев», «Коммунизм», «Егор и Опизденевшие», «Враг Народа», «Адольф Гитлер». Странно будет узнать, что Егор умеет писать по-настоящему лирические песни. Ну, и забавно просто взглянуть на его совместную работу с братом Сергеем – замечательным и очень известным саксофонистом.
Вот такой вот он – Егор Летов. Противоречивый, злой и талантливый. Настоящий чайлдфри, о чем свидетельствуют эти слова:

Если б я и завёл дитё, то мне пришлось бы весь остаток жизни о нём заботиться – играть, воспитывать его, нести ответственность за его возможные дурости и т.д. Позволить себе этого не могу, поскольку человек занятой, причем занятой вещами гораздо более важными и интересными. Кроме того, считаю, что ребенок, который у тебя рождается, это самостоятельная отдельная душа, к тебе никакого отношения не имеющая по большому счёту, и рождается у тебя лишь потому, что твоя среда ему наиболее удобна для собственного роста. Помимо всего, сейчас наблюдается вздорное, скверное и зловещее перенаселение человека на нашей планете, и преумножать его мне внутренний долг не велит.

Это самая странная личность, писавшая самую странную, ставшую популярной музыку. Панки всегда удивлялись, встречая вместо двухметрового алкаша субтильного очкарика. А он посылал их к чёртовой матери, следуя заданному им ориентиру «я всегда буду против», и продолжал ставить необычайно точные диагнозы окружавшему его обществу. Как например:»Любит народ наш всякое гавно», «кто чернее тот и жид», и куда более страшные, но что самое главное — очень точные. А издевательство над дедушкой Лениным, разложившимся на «плесень и на липовый мёд» — это скорее пережиток прошлого и личный взгляд бывшего диссидента и пациента омских психиатрических клиник.

Ну а чтобы лучше узнать сумеречного гения русского рока, послушай десятку его самых любимых песен, и многое сразу станет понятно.

Screamin’ Jay Hawkins – I Put A Spell On You
The Tornados – Telstar
Bob Dylan – Like A Rolling Stone
Donovan – Celeste
Love – Alone Again Or
Strawberry Alarm Clock – Incense and Peppermints
The Velvet Underground – Venus In Furs
The Who – Pictures Of Lily
Tomorrow – Hallucinations
Neil Young – Heart Of Gold