Следует признать, что в социологии сам термин «примитивное общество» используется не очень часто. Это понятие пришло скорее из эволюционной антропологии, где с помощью его обозначают общества, представляющие собой некую начальную стадию, от которой ведется отсчет развития более сложных обществ.

Однако некоторые социологи уделяли примитивному обществу довольно пристальное внимание, поскольку именно в нем зарождаются большинство из тех социальных институтов, которые образуют каркас социальной системы на более поздних фазах эволюционного развития. Напомним, что именно изучение элементарных форм религиозной жизни в таком типе общества позволило Дюркгейму разработать обобщенную социологическую концепцию религии, применимую и к более высоким уровням социального развития. Нельзя забывать и о том, что не менее девяти десятых всего периода времени, в течение которого происходила эволюция социума, приходится именно на примитивные общества, и в некоторых отдаленных уголках планеты по сей день сохраняются такие формы социетальной организации.

Слабая разработанность социологических концепций примитивных обществ объясняется прежде всего отсутствием достоверной информации о характере социальных отношений в них, поскольку в них отсутствует письменность. Напомним, что интеллектуальная и социальная жизнь всех стадий примитивных обществ, описываемых Г. Морганом как дикость и варварство, базируется на устной традиции – легендах, мифах, учете и соблюдении систем родства, господстве обычаев, обрядов и т. п. Некоторые теоретики (например, Л. Леви-Брюль) предполагали, что в этих обществах господствуют (от франц. prelogique – дологический) «дологические» формы примитивной ментальности, которые ассоциируются с аналогичными формами технологической и социальной организации.

Тем не менее не следует забывать, что и на этом простейшем (но уже существенно превосходящем то, что свойственно животным) уровне развития мы имеем дело с человеческим обществом. А это значит, что и примитивные общности должны быть объектом социологического анализа, и в качестве инструмента такого анализа вполне могут быть применимы определенные нами выше восемь параметров социальных институтов.

Характер общественного устройства. В примитивном обществе вся социальная организация основана на родовой общине. Напомним, что в силу господствующего в этот период материнского права понятием «род» обозначается круг родственников по материнской линии (имеющих общую прародительницу), которым запрещено вступать между собой в брачноополовые связи. Вероятно, именно необходимость поисков брачных партнеров вне своего рода обусловливает необходимость постоянного взаимодействия нескольких родов, расположенных в большей или меньшей территориальной близости.

Система таких взаимодействий образует племя

1. (Разумеется, эта схема носит несколько упрощенный характер, поскольку между родом и племенем существует и промежуточная структурная единица – фратрия.) Необходимость поддержания постоянных контактов оказывает влияние на общность языка. Постепенно складывается также определенный уровень хозяйственных связей. Тем не менее социальная организация примитивных обществ не поднимается выше уровня племенных союзов, образуемых главным образом для борьбы с каким-то общим врагом и распадающихся после того, как опасность миновала. В более сложных типах общественной организации просто не возникает необходимости: этого не требуют ни численность населения, ни уровень разделения труда, ни регулирование хозяйственных связей.

Характер участия членов общества в управлении его делами. Данный характер во многом определяется малочисленностью примитивной общины. Исследования антропологов и этнографов показывают, что участие315 членов примитивного общества в управлении его делами носит относительно прямой, хотя и слабо организованный, неупорядоченный, спонтанный характер. Во многом это связано с тем, что функции управления попадают в руки отдельных членов общины (вожаков, старейшин, вождей) на основе случайных факторов и исполняются непрофессионально, чаще всего, так сказать, «на общественных началах». Общепризнанных и постоянных механизмов отбора «элиты» еще не сложилось. В одних случаях все зависит от физической силы; в других решающим фактором является возраст и связанный с этим жизненный опыт; иногда – внешние данные, пол или же психологические (например, волевые) черты. Описываются и случаи физического уничтожения лидера по истечении какого-то заранее оговоренного и освященного обычаем периода. Ясно одно: члены родоплеменной общины в гораздо большей степени, нежели когда-либо позднее, информированы об общем положении дел в общине – уже в силу ее сравнительной малочисленности, и каждый из них может внести более весомый и реальный вклад в принятие управленческих решений по сравнению со своими отдаленными потомками.

Понятно, что власть старейшин – то есть самых умудренных опытом и наиболее уважаемых членов рода – не могла быть наследуемой. Энгельс, описывая систему власти у ирокезов, указывает на такой весьма характерный момент: «Сахемом316 никогда не избирался сын предыдущего сахема, так как у ирокезов господствовало материнское право, и сын, следовательно, принадлежал к другому роду».317 Кстати, избрание сахема было коллегиальным актом не только потому, что оно совершалось всеми членами рода, но и потому, что оно подлежало утверждению со стороны остальных семи родов, составлявших племя ирокезов, а вновь избранный сахем торжественно вводился в состав общего совета племени.

Статус старейшины был не аскриптивным, а достигаемым по определению. Для приобретения этого статуса нужно было не просто дожить до определенного возраста, но и накопить такие опыт, знания, умения и навыки, которые могли оказаться полезными не только их обладателю, но и всем другим членам общины. По мере демографического прироста, а также развития и усложнения общественных отношений расслоение общества постепенно усиливалось, так как одновременно возрастало число властных страт и повышалась концентрация власти в них. «Политический конус начинал расти, но никак не выравниваться».318

Господствующий характер экономических отношений. В примитивных обществах вряд ли можно говорить о сколько-нибудь значительном развитии экономики как таковой. Вплоть до аграрной революции уровень, до которого развиваются орудия труда и технология, не позволяет возникнуть в заметных масштабах производству, т. е. переработке природных продуктов в продукты труда, пригодные для дальнейшего непосредственного использования. Производство (если не считать таковым термообработку пищи) ограничивается здесь изготовлением простейших орудий добычи и лова, а также одежды – почти исключительно для личного употребления. Отсутствие прибавочного продукта, а вследствие этого – невозможность возникновения частной собственности и товарного обмена не вызывают необходимости в развитии более сложных производственных отношений, делая их попросту бессмысленными. Хозяйство этого периода является в полном смысле этого слова натуральным, когда все, что производится, потребляется без остатка самим производителем и членами его семьи.

Общий характер организационно-технологического уровня. Жизнь примитивного общества вплоть до аграрной революции – это постоянное добывание средств к жизни, причем непосредственно из природы. Главные занятия членов общества – собирательство пригодных в пищу растений, плодов и кореньев, а также охота и рыбная ловля. Поэтому основными продуктами труда являются применяемые в этих промыслах орудия. Впрочем, орудия эти, равно как и инструменты для их изготовления, столь же примитивны, как и вся жизнь общества.

Кооперация членов общества проявляется главным образом всовместных действиях, чаще всего в виде простого сложения физических сил, в крайнем случае – в элементарном распределении обязанностей (например, при загонной охоте). В одном из подстрочных примечаний в «Капитале» имеется ссылка на французского историка и экономиста Симона Ленге, который называет охоту первой формой кооперации, а охоту на людей (войну) – одной из первых форм охоты. При этом, как констатирует Маркс, «та форма кооперации в процессе труда, которую мы находим на начальных ступенях человеческой культуры, например, у охотничьих народов или в земледельческих общинах Индии, покоится, с одной стороны, на общественной собственности на условия производства, с другой сторонына том, что отдельный индивидуум еще столь же крепко привязан к роду или общине, как отдельная пчела к пчелиному улью».319

Структура занятости. Примитивное общество характеризуется элементарным половозрастным разделением труда. Большинство из мужчин – членов первобытных общин, в зависимости от природных условий своего ареала обитания, занято какиммто одним из промыслов– либо охотой, либо рыбной ловлей, либо собирательством. Говорить о сколькоонибудь глубокой специализации членов общин по родам занятости не приходится – как по причине их малочисленности, так и в силу низкого уровня развития производительных сил. Практическое отсутствие прибавочного продукта служит самым серьезным барьером на пути общественного разделения труда. Люди примитивного социума универсальны и всесторонни в меру накопленных в общине знаний, умений и навыков и в силу необходимости поддерживать условия своего существования, на что уходит практически все время, которого не остается больше ни на что. На рубеже, отделяющем примитивное общество от традиционного, происходит первое крупное общественное разделение труда – выделение пастушеских племен из остальной массы варваров. Это означает, что появляется первый сектор занятости – аграрный, который на долгое время сохраняет ведущее место среди остальных.

Характер поселений. Характер поселений. Характер поселений. Характер поселений. Характер поселений. На протяжении огромного по продолжительности периода существования примитивного общества большинство родов и племен ведут кочевой образ жизни, переселяясь вслед за мигрирующими источниками пищи – рыбой и дичью. Первые зачатки локализованных поселений, т. е. деревень, Морган, а затем и Энгельс относят к еще высшей ступени дикости.320 Первые же городские поселения возникают только на исходе варварства и на заре цивилизации (в моргановском понимании), т. е. с переходом к традиционному обществу.

Уровень и масштабы образования. В примитивном обществе формирование социального и индивидуального интеллекта (точнее, его предпосылок) сопровождалось рядом важных специфических особенностей. Накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. В этом процессе особая роль принадлежала старикам, которые в данном обществе выступали хранителями, блюстителями и даже в необходимых случаях реформаторами установленных нравов, обычаев и всего комплекса знаний, составлявших существо материальной и духовной жизни. Старики были «аккумуляторами» социального интеллекта и в какой-то степени считались его воплощением. Таким образом, уважение, которое питали к ним остальные члены общества, носило не столько моральный, сколько в значительной степени рациональный характер. Как отмечает А. Гусейнов, они, «старики, выступали носителями трудовых навыков, овладение которыми требовало многолетних упражнений и поэтому было доступно только людям их возраста. Старики персонифицировали в себе коллективную волю рода или племени, а также ученость того времени. За свою жизнь они овладевали несколькими диалектами, необходимыми для общения с другими кровнородственными объединениями; знали те наполненные таинственным смыслом обряды и предания, которые должны были храниться в глубоком секрете. Они регулировали осуществление кровной мести, на них лежала почетная обязанность наречения именем и т. д… Поэтому необычайный почет и уважение, оказываемые старикам в первобытную эпоху, ни в коем случае нельзя истолковывать как разновидность социальной филантропии, благотворительности».321

Если принять во внимание среднюю продолжительность жизни, которая в примитивном обществе была вдвое, а то и втрое меньшей, нежели в современных обществах, то станет ясно, что и удельный вес стариков в популяциях был в ту пору гораздо ниже, чем ныне. Хотя следует отметить, что даже в нынешних примитивных племенах (например у австралийских аборигенов), как отмечает тот же А. Гусейнов, проводится различие между просто дряхлыми стариками и теми стариками (старейшинами), которые продолжают принимать активное и творческое участие в жизни общины.

Характер развития научных знаний. Как было сказано выше, в примитивном обществе накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. В таких условиях аккумуляции и систематизации накопленных знаний, что собственно, и составляет необходимое условие развития науки, не происходит. Из четырех типов знания, которые мы выделили в первой главе, запас сведений примитивного социума об окружающем мире ограничивается лишь знанием здравого смысла, мифологией и идеологией, причем на элементарном уровне – в той мере, в какой дюркгеймовская механическая солидарность проявляет себя в противопоставлениях типа «свой-чужой».

Введение.

Актуальность проблемы традиционного общества продиктована глобальными изменениями в мировоззрении человечества. Цивилизационные исследования сегодня являются особенно острыми и проблемными. Мир колеблется между процветанием и нищетой, личностью и цифрой, бесконечным и частным. Человек по-прежнему ищет подлинное, потерянное и сокровенное. Налицо «усталая» генерация смыслов, самозамкнутость и нескончаемое ожидание: ожидание света с Запада, хорошей погоды с Юга, дешевых товаров из Китая и нефтяной прибыли с Севера.

Современное общество требует инициативных молодых людей, способных найти "себя" и своё место в жизни, восстановить русскую духовную культуру, нравственно стойких, социально адаптированных, способных к саморазвитию и непрерывному самосовершенствованию. Основные структуры личности закладываются в первые годы жизни. А значит на семью возлагается особая ответственность по воспитанию таких качеств у подрастающего поколения. И эта проблема становится особо актуальной на данном современном этапе.

Возникшая естественным путём, «эволюционная» человеческая культура включает в себя важный элемент - систему общественных отношений, основанную на солидарности и взаимовыручке. Множество исследований, да и обыденный опыт - показывают, что люди стали людьми именно благодаря тому, что преодолевали эгоизм и проявляли альтруизм, далеко выходящий за рамки краткосрочных рациональных расчетов. А что главные мотивы такого поведения носят иррациональный хаpактеp и связаны с идеалами и движениями души - это мы видим на каждом шагу.

В основе культуры традиционного общества лежит понятие «народ» - как надличностная общность, обладающая исторической памятью и коллективным сознанием. Отдельный человек, элемент таких - народа и общества, представляет собой «соборную личность», средоточие множества человеческих связей. Он всегда включен в солидарные группы (семьи, деревенской и церковной общины, трудового коллектива, пусть даже шайки воров - действующих по принципу «Один за всех, все за одного»). Соответственно, преобладающие отношения в традиционном обществе - типа служения, выполнения долга, любви, заботы и принуждения.

Присутствуют и акты обмена, по большей части, не имеющие характера свободной и эквивалентной купли-продажи (обмена равными стоимостями) - рынок регулирует лишь небольшую часть традиционных общественных отношений. Поэтому, общей, всеобъемлющей метафорой общественной жизни в традиционном обществе является «семья», а не, например, «рынок». Современные ученые считают, что 2/3 населения земного шара в большей или меньшей степени имеет в своем образе жизни черты традиционных обществ. Что же такое традиционные общества, когда они возникли и чем характеризуется их культура?

Цель данной работы: дать общую характеристику, изучить развитие традиционного общества.

На основании цели были поставлены следующие задачи:

Рассмотреть различные способы типологии обществ;

Охарактеризовать традиционное общество;

Дать представление о развитие традиционного общества;

Выявить проблемытрансформации традиционного общества.

Типология обществ в современной науке.

В современной социологии существуют различные способы типологии обществ, и все они правомерны с определенных точек зрения.

Различают, например, два основных типа общества: во-первых, допромышленное общество, или так называемое традиционное, в основе которого лежит крестьянская община. Этот тип общества до сих пор охватывает большую часть Африки, существенную часть Латинской Америки, большую часть Востока и господствовал до XIX века в Европе. Во-вторых, современное промышленно-городское общество. К нему принадлежит так называемое евроамериканское общество; и к нему постепенно подтягивается остальная часть мира.

Возможно и другое деление обществ. Можно разделять общества по политическим признакам − на тоталитарные и демократические . В первых обществах само общество не выступает самостоятельным субъектом общественной жизни, но обслуживает интересы государства. Вторые общества характеризуются тем, что, наоборот, государство обслуживает интересы гражданского общества, отдельной личности и общественных объединений, (по крайней мере, в идеале).

Можно различать типы обществ по господствующей религии: христианское общество, исламское, православное и т.д. Наконец, различают общества по господствующему языку: англоговорящие, русскоязычные, франкоязычные и т.д. Можно также различать общества по этническому признаку: однонациональные, двунациональные, многонациональные.

Одним из основных видов типологии обществ является формационный подход.

Согласно формационному подходу важнейшими отношениями в обществе являются отношения собственности и классовые. Можно выделить следующие типы общественно-экономических формаций: первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую (включает две фазы - социализм и коммунизм). Ни один из названных основных теоретических пунктов, положенных в основу теории формаций, не является сейчас бесспорным.

Теория общественно-экономических формаций не только основана на теоретических выводах середины XIX в., но в силу этого не может объяснить многие возникшие противоречия:

· существование наряду с зонами прогрессивного (восходящего) развития зон отсталости, стагнации и тупиков;

· превращение государства - в той или иной форме - в важный фактор общественных производственных отношений; видоизменение и модификацию классов;

· возникновение новой иерархии ценностей с приоритетом общечеловеческих ценностей над классовыми.

Наиболее современным является другое деление общества, которое было выдвинуто американским социологом Даниелем Беллом . Он различает три этапа в развитии общества. Первый этап - доиндустриальное, сельскохозяйственное, консервативное общество, закрытое для посторонних влияний, основанное на натуральном производстве. Второй этап - индустриальное общество, в основе которого лежит промышленное производство, развитые рыночные отношения, демократия и открытость.

Наконец, во второй половине ХХ века начинается третий этап - постиндустриальное общество, для которого характерно использование достижений научно-технической революции ; иногда его называют информационным обществом, потому что главным становится уже не производство определенного материального продукта, но производство и обработка информации. Показателем этого этапа является распространение компьютерной техники, объединение всего общества в единую информационную систему, в которой свободно распространяются идеи и мысли. Ведущим в таком обществе является требование соблюдения так называемых прав человека.

С этой точки зрения разные части современного человечества находятся на различных этапах развития. До сих пор, может быть, половина человечества находится на первом этапе. А другая часть - проходит второй этап развития. И лишь меньшая часть - Европа, США, Япония − вошли в третий этап развития. Россия находится сейчас в состоянии перехода от второго этапа к третьему.

Общая характеристика традиционного общества

Традиционное общество - понятие, фокусирующее в своем содержании совокупность представлений о доиндустриальной стадии развития человечества, характерных для традиционной социологии и культурологии. Единой теории традиционного общества не существует. Представления о традиционном обществе базируются, скорее, на его понимании как асимметричной современному обществу социокультурной модели, чем на генерализации реальных фактов жизни народов, не занятых индустриальным производством. Характерным для экономики традиционного общества считается господство натурального хозяйства. Товарные отношения при этом либо вообще отсутствуют, либо ориентированы на удовлетворение потребностей немногочисленного слоя социальной элиты.

Основным принципом организации социальных отношений является жесткая иерархическая стратификация общества, как правило, проявляющаяся в делении на эндогамные касты. При этом основной формой организации социальных отношений для подавляющего большинства населения является относительно замкнутая, изолированная община. Последним обстоятельством продиктовано господство коллективистских социальных представлений, ориентированных на строгое соблюдение традиционных норм поведения и исключающих индивидуальную свободу личности, равно как и понимание ее ценности. В совокупности с кастовым делением эта особенность практически полностью исключает возможность социальной мобильности. Политическая власть монополизируется в рамках отдельной группы (касты, клана, семьи) и существует преимущественно в авторитарных формах.

Характерной особенностью традиционного общества считается либо полное отсутствие письменности, либо ее существование в виде привилегии отдельных групп (чиновников, жрецов). При этом письменность достаточно часто развивается на языке, отличном от разговорного языка подавляющего большинства населения (латынь в средневековой Европе, арабский язык - на Ближнем Востоке, китайская письменность - на Дальнем Востоке). Поэтому межпоколенная трансляция культуры осуществляется в вербальной, фольклорной форме, а основным институтом социализации является семья и община. Следствием этого была чрезвычайная вариативность культуры одного и того же этноса, проявлявшаяся в локальных и диалектных различиях.

К традиционным обществам относят этнические общности, для которых характерны общинные поселения, сохранение кровно-родственных связей, преимущественно ремесленная и аграрная формы труда. Возникновение таких обществ восходит к самым ранним этапам развития человечества, к первобытной культуре. Любое общество от первобытной общины охотников до промышленного переворота конца XVIII века можно назвать традиционным обществом.

Традиционное общество — общество, которое регулируется традицией. Сохранение традиций является в нём более высокой ценностью, чем развитие. Общественный уклад в нём характеризуется (особенно в странах Востока) жёсткой сословной иерархией и существованием устойчивых социальных общностей, особым способом регуляции жизни общества, основанном на традициях, обычаях. Данная организация общества стремится сохранить в неизменном виде социокультурные устои жизни. Традиционное общество - аграрное общество.

Для традиционного общества, как правило, характерны:

· традиционная экономика - экономическая система, в которой использование природных ресурсов определяется преимущественно традициями. Преобладают традиционные отрасли - сельское хозяйство, добыча ресурсов, торговля, строительство, нетрадиционные отрасли практически не получают развития;

· преобладание аграрного уклада;

· стабильность структуры;

· сословная организация;

· низкая мобильность;

· высокая смертность;

· высокая рождаемость;

· низкая ожидаемая продолжительность жизни.

Традиционный человек воспринимает мир и заведенный порядок жизни как нечто неразрывно-целостное, священное и не подлежащее изменению. Место человека в обществе и его статус определяются традицией (как правило — по праву рождения).

В традиционном обществе преобладают коллективистские установки, индивидуализм не приветствуется (т. к. свобода индивидуальных действий может приводить к нарушению заведённого порядка). В целом для традиционных обществ характерен примат коллективных интересов над частными, в том числе примат интересов имеющихся иерархических структур (государства, клана и т. п.). Ценится не столько индивидуальная дееспособность, сколько то место в иерархии (чиновничьей, сословной, клановой и т. д.), которое занимает человек.

В традиционном обществе, как правило, преобладают отношения перераспределения, а не рыночного обмена, а элементы рыночной экономики жёстко регулируются. Это связано с тем, что свободные рыночные отношения повышают социальную мобильность и изменяют социальную структуру общества (в частности, разрушают сословность); система перераспределения может регулироваться традицией, а рыночные цены — нет; принудительное перераспределение препятствует «несанкционированному» обогащению, обеднению как отдельных людей, так и сословий. Преследование экономической выгоды в традиционном обществе зачастую морально осуждается, противопоставляется бескорыстной помощи.

В традиционном обществе большинство людей всю жизнь живет в локальном сообществе (например, деревне), связи с «большим обществом» довольно слабые. При этом родственные связи, напротив, очень сильны.

Мировоззрение традиционного общества обусловлено традицией и авторитетом.

Развитие традиционного общества

В экономическом отношении традиционное общество основано на сельском хозяйстве. При этом такое общество может быть не только землевладельческим, как общество древнего Египта, Китая или средневековой Руси, но и основанном на скотоводстве, как все кочевые степные державы Евразии (Тюркский и Хазарский каганаты, империя Чингисхана и т.д.). И даже на рыбной ловле в исключительно богатых рыбой прибрежных водах Южного Перу (в доколумбовой Америке).

Характерным для доиндустриального традиционного общества является господство редистрибутивных отношений (т.е. распределения в соответствии с общественным положением каждого), которые могут выражаться в самых разных формах: централизованное государственное хозяйство древнего Египта или Месопотамии, средневекового Китая; русская крестьянская община, где редистрибуция выражается в регулярных переделах земли по количеству едоков и т.д. Однако не следует думать, что редистрибуция является единственно возможным способом хозяйственной жизни традиционного общества. Она доминирует, но рынок в той или иной форме всегда существует, а в исключительных случаях может даже приобретать ведущую роль (самым ярким примером является хозяйство античного Средиземноморья). Но, как правило, рыночные отношения ограничивается узким кругом товаров, чаще всего предметов престижа: средневековая европейская аристократия, получая все необходимое в своих поместьях, покупала в основном украшения, пряности, дорогое оружие породистых лошадей и т.п.

В социальном отношении традиционное общество куда более разительно отличается от современного нам. Самой характерной чертой этого общества является жесткая привязанность каждого человека к системе редистрибутивных отношений, привязанность сугубо личная. Это проявляется во включенности каждого в какой-либо коллектив, осуществляющий эту редистрибуцию, и в зависимости каждого от «старших» (по возрасту, происхождению, общественному положению), которые стоят «у котла». Причем переход из одного коллектива в другой чрезвычайно затруднен, социальная мобильность в этом обществе очень низка. При этом, ценно не только положение сословия в общественной иерархии, но и сам факт принадлежности к нему. Здесь можно привести конкретные примеры - кастовые и сословные системы стратификации.

Каста (как в традиционном индийском обществе, например) - это замкнутая группа людей, занимающая строго определенное место в обществе.

Это место очерчивается многими факторами или признаками, главные из которых:

· традиционно наследуемая профессия, род занятий;

· эндогамия, т.е. обязанность заключать браки лишь внутри своей касты;

· ритуальная чистота (после контакта с «низшими» необходимо проходить целую процедуру очищения).

Сословие представляет собой общественную группу с наследственными правами и обязанностями, закрепленными обычаями и законами. Феодальное общество средневековой Европы, в частности, делилось на три основных сословия: духовенство (символ - книга), рыцарство (символ - меч) и крестьянство (символ - плуг). В России до революции 1917 г . было шесть сословий. Это - дворяне, духовенство, купцы, мещане, крестьяне, казаки.

Регламентирование сословного бытия было на редкость жестким, вплоть до мелких обстоятельств и незначительных деталей. Так, по «Жалованной грамоте городам» 1785 г. российские купцы первой гильдии могли ездить по городу в карете, запряженной парой лошадей, а купцы второй гильдии - только в коляске парою. Сословное деление общества, как, впрочем, и кастовое, освящалось и закреплялось религией: у каждого своя судьба, свой удел, свой угол на этой земле. Оставайся там, куда поместил тебя Бог, возвышение - проявление гордыни, одного из семи (по средневековой классификации) смертных грехов.

Другим важнейшим критерием социального деления можно назвать общину в самом широком смысле этого слова. Имеется в виду не только крестьянская соседская община, но и ремесленный цех, купеческая гильдия в Европе или купеческий союз на Востоке, монашеский или рыцарский орден, русский общежительный монастырь, воровские или нищенские корпорации. Эллинский полис можно рассматривать не столько как город-государство, сколько как гражданскую общину. Человек вне общины - изгой, отверженный, подозрительный, враг. Поэтому изгнание из общины было одним из самых страшных наказаний в любом из аграрных обществ. Человек рождался, жил и умирал привязанным к месту жительства, занятиям, окружению, в точности повторяя образ жизни своих предков и будучи абсолютно уверенным, что его дети и внуки пройдут тот же путь.

Отношения и связи между людьми в традиционном обществе были насквозь пронизаны личной преданностью и зависимостью, что вполне понятно. При том уровне технологического развития только непосредственные контакты, личная причастность, индивидуальная вовлеченность могли обеспечить движение знаний, навыков, умений от учителя к ученику, от мастера к подмастерью. Движение это, отметим, имело форму передачи тайн, секретов, рецептов. Решалась тем самым и определенная социальная задача. Так, присяга, которой в средние века символически ритуально скреплялись отношения между вассалами и сеньорами, по-своему уравнивала участвующие стороны, придавая их взаимосвязи оттенок простого покровительства отца сыну.

Политическое устройство подавляющего большинства доиндустриальных обществ определяется в большей степени традицией и обычаем, нежели писаным законом. Власть могла обосновываться происхождением, масштабом контролируемого распределения (земельного, продуктового, наконец, водного на Востоке) и подкрепляться божественной санкцией (вот почему так высока роль сакрализации, а часто - прямого обожествления фигуры правителя).

Чаще всего государственный строй общества был, разумеется, монархическим. И даже в республиках древности и средневековья реальная власть, как правило, принадлежала представителям немногих знатных родов и основывалась на названных принципах. Как правило, для традиционных обществ характерно слияние феноменов власти и собственности при определяющей роли власти, то есть располагающий большей властью, обладал и реальным контролем над существенной частью находившейся в совокупном распоряжении общества собственностью. Для типично доиндустриального общества (за редким исключением) власть - это собственность.

На культурную жизнь традиционных обществ решающее влияние оказало именно обоснование власти традицией и обусловленность всех общественных отношений сословными, общинными и властными структурами. Традиционное общество характеризуется тем, что можно было бы назвать геронтократией: чем старше, тем умнее, чем древнее, тем совершеннее, чем глубже, тем истинное.

Традиционное общество холистично. Оно выстроено или организовано как жесткое целое. И не просто как целое, а как явно превалирующее, доминирующее целое.

Коллектив представляет собой социально-онтологическую, а не ценностно-нормативную реальность. Последней оно становится тогда, когда начинает пониматься и приниматься как общее благо. Будучи тоже холистичным по своей сути, общее благо иерархически завершает систему ценностей традиционного общества. Наряду с другими ценностями оно обеспечивает единение человека с другими людьми, придает смысл его индивидуальному существованию, гарантирует некий психологический комфорт.

В античности общее благо отождествлялось с потребностями и тенденциями развития полиса. Полис - это город или общество-государство. Человек и гражданин в нем совпадали. Полисный горизонт античного человека был одновременно и политическим и этическим. За его пределами ничего интересного уже не предполагалось - одно варварство. Грек, гражданин полиса, воспринимал государственные цели как свои собственные, видел в благе государства собственное благо. С полисом, его существованием он связывал свои надежды на справедливость, свободу, мир и счастье.

В Средние века в качестве общего и высшего блага выступает Бог. Он - источник всего благого, ценного и достойного в этом мире. По образу и подобию его создан сам человек. От Бога и вся власть на земле. Бог - конечная цель всех человеческих устремлений. Высшее благо, на которое способен поземному грешный человек- это любовь к Богу, служение Христу. Христианская любовь - это любовь особая: богобоязненная, страдательная, аскетически-смиренная. В ее самозабвении много презрения к самому себе, к мирским радостям и удобствам, достижениям и успехам. Сама по себе земная жизнь человека в религиозной ее интерпретации лишена всякой ценности и цели.

В дореволюционной России с ее общинно-коллективным образом жизни общее благо обрело вид русской идеи. Самая популярная ее формула включала в себя три ценности: православие, самодержавие и народность. Историческое бытие традиционного общества отличается неспешностью. Границы между историческими стадиями «традиционного» развития едва различимы, отсутствуют резкие сдвиги и радикальные толчки.

Производительные силы традиционного общества развивались медленно, в ритме кумулятивного эволюционизма. Отсутствовало то, что экономисты называют отложенным спросом, т.е. способностью производить не ради насущных потребностей, а ради будущего. Традиционное общество брало от природы ровно столько, сколько нужно, и ничего сверх того. Его экономику можно было бы назвать природосберегающей.

Трансформация традиционного общества

Традиционное общество является чрезвычайно устойчивым. Как пишет известный демограф и социолог Анатолий Вишневский, «в нём все взаимосвязано и очень трудно изъять или изменить какой-либо один элемент».

В древности изменения традиционного общества происходили чрезвычайно медленно — на протяжении поколений, практически незаметно для отдельного человека. Периоды ускоренного развития имели место и в традиционных обществах (яркий пример - изменения на территории Евразии в I тысячелетии до н.э.), но даже в такие периоды изменения осуществлялись медленно по современным стандартам, а по их завершению общество снова возвращалось к относительно статичному состоянию с преобладанием циклической динамики.

В то же время, с древних времен существовали общества, которые нельзя назвать вполне традиционными. Отход от традиционного общества был связан, как правило, с развитием торговли. К этой категории относят греческие города-государства, средневековые самоуправляемые торговые города, Англию и Голландию XVI—XVII веков. Особняком стоит Древний Рим (до III века н. э.) с его гражданским обществом.

Быстрая и необратимая трансформация традиционного общества начала происходить лишь с XVIII века в результате промышленной революции. К настоящему моменту этот процесс захватил почти весь мир.

Быстрые перемены и отход от традиций могут переживаться традиционным человеком как крушение ориентиров и ценностей, утрата смысла жизни и т. п. Поскольку приспособление к новым условиям и изменение характера деятельности не входит в стратегию традиционного человека, то трансформация общества зачастую приводит к маргинализации части населения.

Наиболее болезненно трансформация традиционного общества происходит в тех случаях, когда демонтируемые традиции имеют религиозное обоснование. При этом сопротивление изменениям может принимать формы религиозного фундаментализма.

В период трансформации традиционного общества в нём может усиливаться авторитаризм (либо с целью сохранить традиции, либо с целью преодолеть сопротивление изменениям).

Трансформация традиционного общества завершается демографическим переходом. Поколение, выросшее в малодетных семьях, имеет психологию, отличающуюся от психологии традиционного человека.

Мнения о необходимости трансформации традиционного общества существенно расходятся. Например, философ А. Дугин считает необходимым отказаться от принципов современного общества и вернуться к «золотому веку» традиционализма. Социолог и демограф А. Вишневский утверждает, что у традиционного общества «нет шансов», хотя оно и «яростно сопротивляется». Согласно расчетам академика РАЕН профессора А. Назаретяна, для того чтобы полностью отказаться от развития и вернуть общество в статичное состояние, численность человечества необходимо уменьшить в несколько сотен раз.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании проведенной работы были сделаны следующие выводы.

Для традиционных обществ характерны следующие черты:

· Преимущественно аграрный способ производства, понимание землевладения не как собственности, а как землепользования. Тип отношений общества и природы построен не на принципе победы над нею, а на идее слияния с нею;

· Основа экономической системы - общинно-государственные формы собственности при слабом развитии института частной собственности. Сохранение общинного образа жизни и общинного землепользования;

· Патронажная система распределения продукта труда в общине (перераспределение земель, взаимопомощь в виде даров, брачных подарков и др., регулирование потребления);

· Уровень социальной мобильности невысок, границы между социальными общностями (кастами, сословиями) устойчивы. Этническая, клановая, кастовая дифференциация обществ в отличие от поздних индустриальных обществ, имеющих классовое деление;

· Сохранение в повседневной жизни сочетаний политеистических и монотеистических представлений, роли предков, ориентация на прошлое;

· Главный регулятор общественной жизни - традиция, обычай, следование нормам жизни предшествующих поколений.

Огромная роль ритуала, этикета. Конечно, «традиционное общество» существенно ограничивает научно-технический прогресс, обладает выраженной тенденцией к застою, не рассматривает в качестве важнейшей ценности автономное развитие свободной личности. Но и западная цивилизация, добившись впечатляющих успехов, сталкивается в настоящее время с рядом сложнейших проблем: представления о возможностях неограниченного промышленного и научно-технического роста оказались несостоятельны; баланс природы и общества нарушен; темпы технологического прогресса непосильны и грозят глобальной экологической катастрофой. Многие ученые обращают внимание на достоинства традиционного мышления с его акцентом на приспособление к природе, восприятием человеческой личности как части природного и социального целого.

Только традиционный жизненный уклад может быть противопоставлен агрессивному влиянию современной культуры и экспортированной с Запада цивилизационной модели. Для России нет другого пути выхода из кризиса в духовной нравственной сфере кроме возрождения самобытной российской цивилизации на традиционных ценностях отечественной культуры. А это возможно при условии восстановления духовного, нравственного и интеллектуального потенциала носителя русской культуры - русского народа.

Общество - это сложная природно-историческая структура, элементами которой являются люди. Их связи и отношения обусловлены определенным социальным статусом, функциями и ролями, которые они выполняют, нормами и ценностями, общепринятыми в данной системе, а также их индивидуальными качествами. Общество принято делить на три типа: традиционное, индустриальное и постиндустриальное. Каждое из них имеет свои отличительные черты и функции.

В данной статье будет рассмотрено традиционное общество (определение, характеристики, основы, примеры и т. д.).

Что это такое?

Современному человеку индустриальной эпохи, плохо знакомому с историей и социальными науками, может быть непонятно, что такое «традиционное общество». Определение этого понятия мы рассмотрим далее.

Функционирует на основе традиционных ценностей. Часто оно воспринимается как родоплеменное, примитивное и отсталое феодальное. Оно представляет собой общество с аграрным устройством, с малоподвижными структурами и со способами социальной и культурной регуляции, базирующимися на традициях. Считается, что большую часть своей истории человечество находилось именно на этом этапе.

Традиционное общество, определение которого рассматривается в данной статье, представляет собой совокупность групп людей, стоящих на разных ступенях развития и не обладающих зрелым индустриальным комплексом. Определяющий фактор развития таких социальных единиц - сельское хозяйство.

Характеристики традиционного общества

Для традиционного общества характерны следующие особенности:

1. Низкие темпы производства, удовлетворяющие потребности людей на минимальном уровне.
2. Большая энергоемкость.
3. Непринятие нововведений.
4. Строгая регламентация и контроль поведения людей, социальных структур, институтов, обычаев.
5. Как правило, в традиционном обществе запрещается любое проявление свободы личности.
6. Социальные образования, освященные традициями, считаются незыблемыми - даже мысль об их возможных изменениях воспринимается как преступная.

Традиционное общество считается аграрным, так как базируется на сельском хозяйстве. Его функционирование зависит от выращивания урожая при помощи плуга и рабочего скота. Так, один и тот же участок земли мог обрабатываться несколько раз, в результате чего возникали постоянные поселения.

Для традиционного общества характерны также преимущественное использование ручного труда, экстенсивный отсутствие рыночных форм торговли (преобладание обмена и перераспределения). Это приводило к обогащению отдельных лиц или сословий.

Формы собственности в таких структурах, как правило, коллективные. Любые проявления индивидуализма не воспринимаются и отрицаются обществом, а также считают опасными, так как нарушают установленный порядок и традиционный баланс. Нет толчков к развитию науки, культуры, поэтому во всех сферах используются экстенсивные технологии.

Политическое устройство

Политическая сфера в таком обществе характеризуется авторитарной властью, которая передается по наследству. Это объясняется тем, что только таким образом можно поддерживать традиции длительное время. Система управления в таком обществе была достаточно примитивной (наследственная власть находилась в руках старейшин). Народ фактически никак не влиял на политику.

Часто имеет место идея о божественном происхождении лица, в руках которого находилась власть. В связи с этим политика фактически полностью подчинена религии и осуществляется только по священным предписаниям. Совмещение светской и духовной власти делало возможным все большее подчинение людей государству. Это, в свою очередь, укрепляло устойчивость общества традиционного типа.

Социальные отношения

В сфере социальных отношений можно выделить следующие особенности традиционного общества:

1. Патриархальное устройство.
2. Главной целью функционирования такого общества является поддержание жизнедеятельности человека и избежание его исчезновения как вида.
3. Низкий уровень
4. Для традиционного общества характерно деление на сословия. Каждое из них играло разную социальную роль.

5. Оценка личности с точки зрения места, которое люди занимают в иерархической структуре.
6. Человек не ощущает себя индивидуумом, он рассматривает только свою принадлежность к определенной группе или общине.

Духовная сфера

В духовной сфере традиционное общество характеризуется глубокими, привитыми с детства религиозностью и моральными установками. Определенные ритуалы и догматы являлись неотъемлемой часть жизни человека. Письменности в традиционном обществе как таковой не существовало. Именно поэтому все предания и традиции передавались в устной форме.

Отношения с природой и окружающим миром

Влияние традиционного общества на природу было примитивным и незначительным. Это объяснялось малоотходным производством, представленным скотоводством и земледелием. Также в некоторых обществах существовали определенные религиозные правила, порицающие загрязнение природы.

По отношению к окружающему миру оно являлось закрытым. Традиционное общество всеми силами оберегало себя от вторжений извне и любого внешнего воздействия. Вследствие этого человек воспринимал жизнь как статическую и неизменную. Качественные перемены в таких обществах происходили очень медленно, а революционные сдвиги воспринимались крайне болезненно.

Традиционное и индустриальное общество: различия

Индустриальное общество возникло в XVIII веке, вследствие прежде всего в Англии и Франции.

Следует выделить некоторые его отличительные черты.
1. Создание большого машинного производства.
2. Стандартизация деталей и узлов разных механизмов. Это сделало возможным массовое производство.
3. Еще одна важная отличительная черта - урбанизация (рост городов и переселение на их территории значительной части населения).
4. Разделение труда и его специализация.

Традиционное и индустриальное общество имеют существенные различия. Для первого характерно естественное разделение труда. Здесь преобладают традиционные ценности и патриархальное устройство, отсутствует массовое производство.

Также следует выделить постиндустриальное общество. Традиционное, в отличие от него, ставит целью добычу природных богатств, а не сбор информации и ее хранение.

Примеры традиционного общества: Китай

Яркие примеры общества традиционного типа можно встретить на Востоке в средние века и новое время. Среди них следует выделить Индию, Китай, Японию, Османскую империю.

Китай еще с древности отличался сильной государственной властью. По характеру эволюции общество этой циклически. Для Китая характерно постоянное чередование нескольких эпох (развитие, кризис, социальный взрыв). Следует отметить также единство духовной и религиозной власти в этой стране. По традиции, император получал так называемый «Мандат Неба» - божественное разрешение на правление.

Япония

Развитие Японии в средние века и в также позволяет говорить о том, что здесь существовало традиционное общество, определение которого рассматривается в данной статье. Все население Страны восходящего солнца делилось на 4 сословия. Первое - это самураи, дайме и сегун (олицетворяли высшую светскую власть). Они занимали привилегированное положение и имели право носить оружие. Второе сословие - крестьяне, владевшие землей в качестве наследственного держания. Третье - ремесленники и четвертое - купцы. Следует отметить, что торговля в Японии считалась недостойным делом. Также стоит выделить жесткую регламентацию каждого из сословий.

Индия

Яркие примеры общества традиционного типа можно встретить в Индии на протяжение всей истории страны. В основе Могольской империи, расположенной на Индостанском полуострове, лежала военно-ленная и кастовая система. Верховный правитель - падишах - являлся главным собственником всей земли в государстве. Индийское общество было строго разделено на касты, жизнь которых жестко регламентировалось законами и священными предписаниями.

Некоторые социологи при описании периодизации развития человеческих обществ от низших к высшим используют термин «цивилизация», рассуждая о «традиционной цивилизации», «индустриальной цивилизации», «постиндустриальной цивилизации». Мы не случайно избегаем здесь этого понятия и употребляем обобщенный термин «общество». Дело в том, что так диктует заданная нами полнота картины социальной динамики. Понятие «цивилизация» по определению неприменимо к примитивным обществам, поскольку там отсутствует письменность (не случайно иногда по отношению к ним используют термин «дописьменные общества»).

Давайте еще раз обратимся к схеме прогрессивного развития человеческих обществ (см. рис. 21), чтобы постоянно держать в уме, что переход от одного типа общества к другому совершается как результат определенной глобальной революции. Сравнивая те трансформации, которые имеют место при переходе от одного типа общества к другому, мы могли бы последовательно выявлять те социальные изменения, которые являются результатом этой революции. Примитивное общество преобразуется в традиционное в ходе развития аграрной революции, и те социальные изменения, которые она вызывает к жизни, как раз и образуют общую специфику всех традиционных обществ. Эти социальные изменения мы и попытаемся описать в данном параграфе.

Характер общественного устройства. Итак, трансформация примитивных общин в традиционное общество совершается в ходе аграрной революции, вызвавшей огромные социальные изменения не только в экономике и технологии, но и во всех без исключения сферах социальной жизнедеятельности. Появление избыточного, а с развитием частной собственности – и прибавочного – продукта означает возникновение материальных оснований для образования качественно новой формы социального устройства – государства.

Есть основания полагать, что институт государства с большей вероятностью возникает у земледельческих народов. Дело в том, что занятие земледелием требует больших трудозатрат и в силу этого практически не оставляет тем, кто в него вовлечен, времени для воинских (или охотничьих) упражнений. Трудозатраты в скотоводстве гораздо меньше, вероятно, именно поэтому каждый взрослый кочевник – одновременно воин. Земледельческие общины в большей степени нуждаются в профессиональной военной защите своих территориальных рубежей: в силу этого у них раньше и отчетливее формируется объективная потребность в обособленных вооруженных отрядах, составляющих костяк государства.

Появление государства тесно связано с возникновением вначале избыточного, а затем прибавочного продукта, а значит, частной собственности и возможности отчуждения этого продукта от его производителя. Причем отчуждение совершается уже не только путем купли-продажи, но и путем изымания определенной части продукта в форме дани и налогов. Эта часть прибавочного продукта поступает на содержание профессионального аппарата управления, армии и коерсивных сил, обеспечивающих упорядочивание социальной жизни.

Благодаря появлению возможности создания прибавочного продукта и отчуждения его в пользу государства в обществе постепенно складывается слой людей, не занятых в производительном процессе, а потому располагающих достаточно большим объемом свободного времени, необходимого для интеллектуальных занятий. Это элита не только в социальном, управленческом, но уже и в интеллектуальном смысле. Обратим внимание на то, что определенная часть ее представителей профессионально занимается управлением, а значит – достаточно постоянной и длительной обработкой информации, требуемой для принятия управленческих решений. Институт государства начинает требовать для обслуживания своих нужд все больше профессионально подготовленных чиновников, порождая тем самым институт образования. Государство очень тесно связано также с развитием института права.

Постепенно в каждом из традиционных государств создаются и разрастаются особые, как правило, тоже вооруженные группы, на которые возлагаются функции коерсивного социального контроля, независимо от того, как они называются, – полиция, городская стража или как-то еще. Эти организованные гражданские силы осуществляют задачи «внутренней» охраны сложившегося правопорядка и собственности. Хотя формально профессиональная полиция появляется в большинстве обществ в более позднюю, скорее в индустриальную эпоху, в той или иной форме она присуствует на всем протяжении существования традиционных обществ.

Формы правления в большинстве традиционных государств, за очень небольшими исключениями, носят сугубо авторитарный характер. Это власть одного правителя либо очень узкого элитного круга – диктатура, монархия или олигархия. Наиболее давние и прочные традиции имела, разумеется, монархия, и чаще всего именно к ней все и сводилось; даже диктаторы, захватившие власть лично и не имевшие формального титула монарха, стремились в конечном счете к легитимизации своей власти именно в виде монархии. Тенденции развития монархий в зрелых традиционных обществах, приближающихся к индустриальной революции, таковы, что в них, как правило, в конце концов складывается сильное централизованное государство – чаще всего в той или иной форме абсолютной монархии. Это выступает одной из важных предпосылок успеха последующего процесса индустриализации.

¦ Уровень и масштабы образования: характер развития института образования (прежде всего формального) и его влияние на характер и темпы социальных изменений.

¦ Характер и уровень развития научных знаний: развитие науки как самостоятельного социального института и связь его с другими институтами общества.

Разумеется, при проведении более обстоятельного изучения социальных изменений, происходящих при переходе обществ от одного типа цивилизации к другому, нам потребовалось бы рассмотреть гораздо большее количество характеристик. Например, добавить к уже перечисленным выше принципы социального структурирования, характер взаимодействия с окружающей природной средой, роль и место религии в социальной жизни, институт брака и семьи и др. Однако это, как нам кажется, существенно загромоздило бы наш анализ, поэтому мы ограничимся восемью приведенными выше.

Какие типы обществ мы выделяем? Ответ на этот вопрос можно найти на схеме перехода от одного типа обществ к другому в результате той или иной глобальной революции (см. рис. 21). Благодаря работам Уолта Ростоу в социологии общепринятым считается деление обществ на традиционные и современные. Однако в современных социологических исследованиях «современные» общества часто подразделяются еще на «индустриальные» и «постиндустриальные». В то же время В. Л. Иноземцев, анализируя взгляды общепризнанных теоретиков постиндустриального общества, справедливо указывает, что «ни один из них не исследовал сколь-либо подробно хозяйственные проблемы доиндустриальных обществ, лишь изредка упоминая в своих работах их отдельные аспекты». Между тем понять подлинное значение современных тенденций развития человеческого общества можно лишь в контексте исторического развития. Экстраполяция будущего возможна как минимум по трем точкам – из прошлого через настоящее в грядущее. Нам представляется, что и такая схема недостаточно полна, поскольку, изучая динамику развития человеческого общества в целом, вряд ли правомерно исключать из анализа и дотрадиционные, то есть примитивные общества. Постараемся в определенной степени восполнить эти пробелы.

Следует признать, что в социологии сам термин «примитивное общество» используется не очень часто. Это понятие пришло скорее из эволюционной антропологии, где с помощью его обозначают общества, представляющие собой некую начальную стадию, от которой ведется отсчет развития более сложных обществ. Это понятие подразумевает, что современный человек более интеллектуален, нежели его дикие, иррациональные предки. Вне этого подразумеваемого смысла примитивное общество рассматривают просто в качестве маломасштабных общин, неграмотных, технологически простых и основанных на предельно упрощенных социальных отношениях, хотя и признается, что эти отношения уже вышли за пределы чисто грегарных, т. е. стадных. взаимодействий, основывающихся на инстинктах и условных рефлексах, выработанных условиями стадного существования даже высших животных.

Однако некоторые социологи уделяли примитивному обществу довольно пристальное внимание, поскольку именно в нем зарождаются большинство из тех социальных институтов, которые образуют каркас социальной системы на более поздних фазах эволюционного развития. Напомним, что именно изучение элементарных форм религиозной жизни в таком типе общества позволило Дюркгейму разработать обобщенную социологическую концепцию религии, применимую и к более высоким уровням социального развития. Нельзя забывать и о том, что не менее девяти десятых всего периода времени, в течение которого происходила эволюция социума, приходится именно на примитивные общества, и в некоторых отдаленных уголках планеты по сей день сохраняются такие формы социетальной организации.

Слабая разработанность социологических концепций примитивных обществ объясняется прежде всего отсутствием достоверной информации о характере социальных отношений в них, поскольку в них отсутствует письменность. Напомним, что интеллектуальная и социальная жизнь всех стадий примитивных обществ, описываемых Г. Морганом как дикость и варварство, базируется на устной традиции – легендах, мифах, учете и соблюдении систем родства, господстве обычаев, обрядов и т. п. Некоторые теоретики (например, Л. Леви-Брюль) предполагали, что в этих обществах господствуют (от франц. prelogique – дологический) «дологические» формы примитивной ментальности, которые ассоциируются с аналогичными формами технологической и социальной организации.

Тем не менее не следует забывать, что и на этом простейшем (но уже существенно превосходящем то, что свойственно животным) уровне развития мы имеем дело с человеческим обществом. А это значит, что и примитивные общности должны быть объектом социологического анализа, и в качестве инструмента такого анализа вполне могут быть применимы определенные нами выше восемь параметров социальных институтов.

В примитивном обществе вся социальная организация основана на родовой общине. Напомним, что в силу господствующего в этот период материнского права понятием «род» обозначается круг родственников по материнской линии (имеющих общую прародительницу), которым запрещено вступать между собой в брачноополовые связи. Вероятно, именно необходимость поисков брачных партнеров вне своего рода обусловливает необходимость постоянного взаимодействия нескольких родов, расположенных в большей или меньшей территориальной близости. Система таких взаимодействий образует племя

1. (Разумеется, эта схема носит несколько упрощенный характер, поскольку между родом и племенем существует и промежуточная структурная единица – фратрия.) Необходимость поддержания постоянных контактов оказывает влияние на общность языка. Постепенно складывается также определенный уровень хозяйственных связей. Тем не менее социальная организация примитивных обществ не поднимается выше уровня племенных союзов, образуемых главным образом для борьбы с каким-то общим врагом и распадающихся после того, как опасность миновала. В более сложных типах общественной организации просто не возникает необходимости: этого не требуют ни численность населения, ни уровень разделения труда, ни регулирование хозяйственных связей.

Характер участия членов общества в управлении его делами. Данный характер во многом определяется малочисленностью примитивной общины. Исследования антропологов и этнографов показывают, что участие членов примитивного общества в управлении его делами носит относительно прямой, хотя и слабо организованный, неупорядоченный, спонтанный характер. Во многом это связано с тем, что функции управления попадают в руки отдельных членов общины (вожаков, старейшин, вождей) на основе случайных факторов и исполняются непрофессионально, чаще всего, так сказать, «на общественных началах». Общепризнанных и постоянных механизмов отбора «элиты» еще не сложилось. В одних случаях все зависит от физической силы; в других решающим фактором является возраст и связанный с этим жизненный опыт; иногда – внешние данные, пол или же психологические (например, волевые) черты. Описываются и случаи физического уничтожения лидера по истечении какого-то заранее оговоренного и освященного обычаем периода. Ясно одно: члены родоплеменной общины в гораздо большей степени, нежели когда-либо позднее, информированы об общем положении дел в общине – уже в силу ее сравнительной малочисленности, и каждый из них может внести более весомый и реальный вклад в принятие управленческих решений по сравнению со своими отдаленными потомками.

Понятно, что власть старейшин – то есть самых умудренных опытом и наиболее уважаемых членов рода – не могла быть наследуемой. Энгельс, описывая систему власти у ирокезов, указывает на такой весьма характерный момент: «Сахемом никогда не избирался сын предыдущего сахема, так как у ирокезов господствовало материнское право, и сын, следовательно, принадлежал к другому роду». Кстати, избрание сахема было коллегиальным актом не только потому, что оно совершалось всеми членами рода, но и потому, что оно подлежало утверждению со стороны остальных семи родов, составлявших племя ирокезов, а вновь избранный сахем торжественно вводился в состав общего совета племени.

Статус старейшины был не аскриптивным, а достигаемым по определению. Для приобретения этого статуса нужно было не просто дожить до определенного возраста, но и накопить такие опыт, знания, умения и навыки, которые могли оказаться полезными не только их обладателю, но и всем другим членам общины. По мере демографического прироста, а также развития и усложнения общественных отношений расслоение общества постепенно усиливалось, так как одновременно возрастало число властных страт и повышалась концентрация власти в них. «Политический конус начинал расти, но никак не выравниваться».

Господствующий характер экономических отношений. В примитивных обществах вряд ли можно говорить о сколько-нибудь значительном развитии экономики как таковой. Вплоть до аграрной революции уровень, до которого развиваются орудия труда и технология, не позволяет возникнуть в заметных масштабах производству, т. е. переработке природных продуктов в продукты труда, пригодные для дальнейшего непосредственного использования. Производство (если не считать таковым термообработку пищи) ограничивается здесь изготовлением простейших орудий добычи и лова, а также одежды – почти исключительно для личного употребления. Отсутствие прибавочного продукта, а вследствие этого – невозможность возникновения частной собственности и товарного обмена не вызывают необходимости в развитии более сложных производственных отношений, делая их попросту бессмысленными. Хозяйство этого периода является в полном смысле этого слова натуральным, когда все, что производится, потребляется без остатка самим производителем и членами его семьи.

Общий характер организационно-технологического уровня. Жизнь примитивного общества вплоть до аграрной революции – это постоянное добывание средств к жизни, причем непосредственно из природы. Главные занятия членов общества – собирательство пригодных в пищу растений, плодов и кореньев, а также охота и рыбная ловля. Поэтому основными продуктами труда являются применяемые в этих промыслах орудия. Впрочем, орудия эти, равно как и инструменты для их изготовления, столь же примитивны, как и вся жизнь общества.

Кооперация членов общества проявляется главным образом всовместных действиях, чаще всего в виде простого сложения физических сил, в крайнем случае – в элементарном распределении обязанностей (например, при загонной охоте). В одном из подстрочных примечаний в «Капитале» имеется ссылка на французского историка и экономиста Симона Ленге, который называет охоту первой формой кооперации, а охоту на людей (войну) – одной из первых форм охоты. При этом, как констатирует Маркс, «та форма кооперации в процессе труда, которую мы находим на начальных ступенях человеческой культуры, например, у охотничьих народов или в земледельческих общинах Индии, покоится, с одной стороны, на общественной собственности на условия производства, с другой сторонына том, что отдельный индивидуум еще столь же крепко привязан к роду или общине, как отдельная пчела к пчелиному улью».

Структура занятости . Примитивное общество характеризуется элементарным половозрастным разделением труда. Большинство из мужчин – членов первобытных общин, в зависимости от природных условий своего ареала обитания, занято какиммто одним из промыслов– либо охотой, либо рыбной ловлей, либо собирательством. Говорить о сколькоонибудь глубокой специализации членов общин по родам занятости не приходится – как по причине их малочисленности, так и в силу низкого уровня развития производительных сил. Практическое отсутствие прибавочного продукта служит самым серьезным барьером на пути общественного разделения труда. Люди примитивного социума универсальны и всесторонни в меру накопленных в общине знаний, умений и навыков и в силу необходимости поддерживать условия своего существования, на что уходит практически все время, которого не остается больше ни на что. На рубеже, отделяющем примитивное общество от традиционного, происходит первое крупное общественное разделение труда – выделение пастушеских племен из остальной массы варваров. Это означает, что появляется первый сектор занятости – аграрный, который на долгое время сохраняет ведущее место среди остальных.

Характер поселений. Характер поселений. Характер поселений. Характер поселений. Характер поселений. На протяжении огромного по продолжительности периода существования примитивного общества большинство родов и племен ведут кочевой образ жизни, переселяясь вслед за мигрирующими источниками пищи – рыбой и дичью. Первые зачатки локализованных поселений, т. е. деревень, Морган, а затем и Энгельс относят к еще высшей ступени дикости. Первые же городские поселения возникают только на исходе варварства и на заре цивилизации (в моргановском понимании), т. е. с переходом к традиционному обществу.

В примитивном обществе формирование социального и индивидуального интеллекта (точнее, его предпосылок) сопровождалось рядом важных специфических особенностей. Накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. В этом процессе особая роль принадлежала старикам, которые в данном обществе выступали хранителями, блюстителями и даже в необходимых случаях реформаторами установленных нравов, обычаев и всего комплекса знаний, составлявших существо материальной и духовной жизни. Старики были «аккумуляторами» социального интеллекта и в какой-то степени считались его воплощением. Таким образом, уважение, которое питали к ним остальные члены общества, носило не столько моральный, сколько в значительной степени рациональный характер. Как отмечает А. Гусейнов, они, «старики, выступали носителями трудовых навыков, овладение которыми требовало многолетних упражнений и поэтому было доступно только людям их возраста. Старики персонифицировали в себе коллективную волю рода или племени, а также ученость того времени. За свою жизнь они овладевали несколькими диалектами, необходимыми для общения с другими кровнородственными объединениями; знали те наполненные таинственным смыслом обряды и предания, которые должны были храниться в глубоком секрете. Они регулировали осуществление кровной мести, на них лежала почетная обязанность наречения именем и т. д… Поэтому необычайный почет и уважение, оказываемые старикам в первобытную эпоху, ни в коем случае нельзя истолковывать как разновидность социальной филантропии, благотворительности».

Если принять во внимание среднюю продолжительность жизни, которая в примитивном обществе была вдвое, а то и втрое меньшей, нежели в современных обществах, то станет ясно, что и удельный вес стариков в популяциях был в ту пору гораздо ниже, чем ныне. Хотя следует отметить, что даже в нынешних примитивных племенах (например у австралийских аборигенов), как отмечает тот же А. Гусейнов, проводится различие между просто дряхлыми стариками и теми стариками (старейшинами), которые продолжают принимать активное и творческое участие в жизни общины.

Характер развития научных знаний . Как было сказано выше, в примитивном обществе накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. В таких условиях аккумуляции и систематизации накопленных знаний, что собственно, и составляет необходимое условие развития науки, не происходит. Из четырех типов знания, которые мы выделили в первой главе, запас сведений примитивного социума об окружающем мире ограничивается лишь знанием здравого смысла, мифологией и идеологией, причем на элементарном уровне – в той мере, в какой дюркгеймовская механическая солидарность проявляет себя в противопоставлениях типа «свой-чужой».

Процесс перехода от родоплеменного к новому типу общественного устройства – государственному – обычно характеризуется формированием так называемых вождеств, складывающихся в достаточно крупных объединениях людей, как правило, не меньше племени. Вождество – это особая форма централизованной социальной организации, опирающаяся изначально на преданность (лояльность), а не на формальные институты принуждения. Вождества характеризуются уже возникновением определенных паттернов социальной стратификации и экономической системы, а также перераспределением материальных благ.

Вождество рассматривается как протогосударственная организация. Это иерархически организованный строй, в котором еще отсутствует разветвленный профессиональный управленческий аппарат, выступающий неотъемлемой чертой зрелого государства. Но уже существуют в зачаточном виде его основные характерные черты – такие, например, как обособленные отряды воинов, подчиняющихся только вождю и признающих в нем единственный источник власти, а также определенная пирамида власти. Количество уровней управления здесь колеблется от двух до десяти. Конечно, это несравнимо со сложными обществами, но уже представляет собой серьезный шаг в этом направлении.

Некоторые социологи при описании периодизации развития человеческих обществ от низших к высшим используют термин «цивилизация», рассуждая о «традиционной цивилизации», «индустриальной цивилизации», «постиндустриальной цивилизации». Мы не случайно избегаем здесь этого понятия и употребляем обобщенный термин «общество». Дело в том, что так диктует заданная нами полнота картины социальной динамики. Понятие «цивилизация» по определению неприменимо к примитивным обществам, поскольку там отсутствует письменность (не случайно иногда по отношению к ним используют термин «дописьменные общества»).

Давайте еще раз обратимся к схеме прогрессивного развития человеческих обществ (см. рис. 21), чтобы постоянно держать в уме, что переход от одного типа общества к другому совершается как результат определенной глобальной революции. Сравнивая те трансформации, которые имеют место при переходе от одного типа общества к другому, мы могли бы последовательно выявлять те социальные изменения, которые являются результатом этой революции. Примитивное общество преобразуется в традиционное в ходе развития аграрной революции, и те социальные изменения, которые она вызывает к жизни, как раз и образуют общую специфику всех традиционных обществ. Эти социальные изменения мы и попытаемся описать в данном параграфе.

Характер общественного устройства. Итак, трансформация примитивных общин в традиционное общество совершается в ходе аграрной революции, вызвавшей огромные социальные изменения не только в экономике и технологии, но и во всех без исключения сферах социальной жизнедеятельности. Появление избыточного, а с развитием частной собственности – и прибавочного – продукта означает возникновение материальных оснований для образования качественно новой формы социального устройства – государства.

Есть основания полагать, что институт государства с большей вероятностью возникает у земледельческих народов. Дело в том, что занятие земледелием требует больших трудозатрат и в силу этого практически не оставляет тем, кто в него вовлечен, времени для воинских (или охотничьих) упражнений. Трудозатраты в скотоводстве гораздо меньше, вероятно, именно поэтому каждый взрослый кочевник – одновременно воин. Земледельческие общины в большей степени нуждаются в профессиональной военной защите своих территориальных рубежей: в силу этого у них раньше и отчетливее формируется объективная потребность в обособленных вооруженных отрядах, составляющих костяк государства.

Появление государства тесно связано с возникновением вначале избыточного, а затем прибавочного продукта, а значит, частной собственности и возможности отчуждения этого продукта от его производителя. Причем отчуждение совершается уже не только путем купли-продажи, но и путем изымания определенной части продукта в форме дани и налогов. Эта часть прибавочного продукта поступает на содержание профессионального аппарата управления, армии и коерсивных сил, обеспечивающих упорядочивание социальной жизни.

Благодаря появлению возможности создания прибавочного продукта и отчуждения его в пользу государства в обществе постепенно складывается слой людей, не занятых в производительном процессе, а потому располагающих достаточно большим объемом свободного времени, необходимого для интеллектуальных занятий. Это элита не только в социальном, управленческом, но уже и в интеллектуальном смысле. Обратим внимание на то, что определенная часть ее представителей профессионально занимается управлением, а значит – достаточно постоянной и длительной обработкой информации, требуемой для принятия управленческих решений. Институт государства начинает требовать для обслуживания своих нужд все больше профессионально подготовленных чиновников, порождая тем самым институт образования. Государство очень тесно связано также с развитием института права.

Постепенно в каждом из традиционных государств создаются и разрастаются особые, как правило, тоже вооруженные группы, на которые возлагаются функции коерсивного социального контроля, независимо от того, как они называются, – полиция, городская стража или как-то еще. Эти организованные гражданские силы осуществляют задачи «внутренней» охраны сложившегося правопорядка и собственности. Хотя формально профессиональная полиция появляется в большинстве обществ в более позднюю, скорее в индустриальную эпоху, в той или иной форме она присуствует на всем протяжении существования традиционных обществ.

Формы правления в большинстве традиционных государств, за очень небольшими исключениями, носят сугубо авторитарный характер. Это власть одного правителя либо очень узкого элитного круга – диктатура, монархия или олигархия. Наиболее давние и прочные традиции имела, разумеется, монархия, и чаще всего именно к ней все и сводилось; даже диктаторы, захватившие власть лично и не имевшие формального титула монарха, стремились в конечном счете к легитимизации своей власти именно в виде монархии. Тенденции развития монархий в зрелых традиционных обществах, приближающихся к индустриальной революции, таковы, что в них, как правило, в конце концов складывается сильное централизованное государство – чаще всего в той или иной форме абсолютной монархии. Это выступает одной из важных предпосылок успеха последующего процесса индустриализации.

Выше мы вкратце описывали механизмы социальных изменений в традиционном обществе, связанных с развитием профессионализма в управленческой сфере. Эта профессионализация, в сочетании с формированием института моногамной семьи и наследования, ведет к возникновению элиты, обособленной от остальной части общества. Возникновение института государства и права одновременно обусловливает возникновение политики как таковой и развитие политической сферы жизнедеятельности. Данная сфера, как и все другие, тесно вплетена во всю систему социальных отношений. В чем это выражается?

В частности, в том, что в Европе, например, вплоть до ХХ века абсолютное большинство взрослых людей (в том числе – практически все женщины) находились в экономической и юридической зависимости от главы того семейства, к которому они принадлежали, поскольку именно семья составляла основную производственную единицу как в сельскохозяйственном, так и в ремесленном производстве. И только главы этих семейств могли рассматриваться как полноценные участники системы взаимоотношений местного (общинного) самоуправления. Уровень же государственного управления можно было вообще не принимать в расчет, поскольку оно всецело находилось в компетенции тех, кто принадлежал к меньшинству правящей элиты. Все остальные члены общества, даже будучи формально свободными, занимали в общине третьеразрядное положение, а возможно, и ниже.

Отстраненность от участия в управлении подавляющего большинства населения характерна не только для монархических государств, но и для античных и средневековых демократий. Достаточно вспомнить, например, классическую афинскую демократию. Что представлял собою афинский демос, который мы привыкли переводить как «народ»? Этим понятием здесь обозначали свободное население государства или города-полиса, обладавшее гражданскими правами (в отличие от метеков, периэков, рабов и др.). Причем не все свободное население: к демосу города-государства Афины принадлежала лишь мужская часть взрослого свободного населения, причем исключительно городского. Ко времени наивысшего расцвета Афин общее количество свободных горожан, включая женщин и детей, составляло приблизительно 90 тыс. человек, а рабов обоего пола насчитывалось 365 тыс., чужеземцев и вольноотпущенников, состоявших под покровительством, – 45 тыс. «На каждого взрослого гражданина мужского пола, – делает вывод Энгельс, – приходилось, таким образом, по меньшей мере, 18 рабов и свыше двух находившихся под покровительством». Другими словами, фактически афинский демос составлял менее 5 % всего населения полиса.

Господствующий характер экономических отношений. Традиционное общество складывается одновременно с появлением прибавочного продукта, а следовательно, с возникновением частной собственности и товарного обмена. Частная собственность остается господствующей на протяжении всего периода развития традиционного, а затем и индустриального обществ. Можно говорить лишь об изменении ее главного объекта в разные периоды. В рабовладельческой формации главным объектомчастной собственности являются люди, в феодальной – земля, а в капиталистической – капитал.

Вследствие сравнительно низкого уровня развития производительных сил в различных производственных отраслях традиционных обществ преобладает так называемая экономика пропитания. Экономика пропитания, именуемая также «самодостаточной» или «естественной» экономикой, характеризуется следующими чертами.

1. Хозяйственная единица производит продукт, главным образом, для своего непосредственного потребления (а наиболее распространенной производственной ячейкой в традиционном обществе выступает крестьянская семья; в меньшей степени это относится к мастерской ремесленника, хотя она также организуется обычно в рамках семьи.

2. Эта единица в своем потреблении довольно слабо зависит от рынка; во всяком случае, непосредственно на рынок поступает лишь небольшая часть производимого продукта.

3. В хозяйственной единице складывается чрезвычайно слабая специализация или разделение труда. Это уже не совсем натуральное хозяйство, однако все же ближе к нему, нежели к коммерциализированному производству.

Экономику пропитания считают типичной для докапиталистического периода развития. Она определяется слабым развитием экономического обмена. Конечно, реально все эти так называемые самодостаточные хозяйства производимый ими продукт фактически и покупают, и продают на рынке. Так что речь идет лишь об относительной доле прибавочного продукта, предназначенного для продажи или товарного обмена. И все же крестьянская семья крайне слабо зависит от рынка и его конъюнктуры.

Характерная черта всех традиционных обществ – острое неравенство распределения произведенных благ (заостренный профиль стратификации). При переходе от родового строя к государственному это неравенство резко обостряется. Энгельс, описывая зарождение Афинского государства, указывает, что «крестьянин мог быть доволен, если ему разрешалось оставаться на участке в качестве арендатора и жить на шестую часть продукта своего труда, уплачивая остальные пять шестых новому хозяину в виде арендной платы». Именно экономическое неравенство составляет основу всех остальных видов главной стратификации традиционного общества – политической и профессиональной.

Бесспорно, разнообразие орудий труда в традиционных обществах, особенно на достаточно зрелых стадиях развития, неизмеримо шире, а уровень технологий неизмеримо выше. Искусство ремесленников здесь иногда отличается такими достижениями, которые не всегда удается повторить даже с помощью современных технических средств. Однако, как мы уже говорили, социология, являясь «генерализирующей» наукой, проявляет интерес прежде всего к общим чертам, характерным для любой эпохи в целом. Рассматривая традиционное общество, следует отметить две такие общие черты.

Во-первых, одной из причин существования пределов увеличения выработки продукции на душу населения традиционного общества является использование в производительном процессе в качестве источника энергии исключительно или главным образом мускульной силы человека и животных. Можно буквально по пальцам перечислить те сферы, где применяются неодушевленные источники энергии: энергия падающей воды (для вращения мельничного колеса) и ветра (движение парусных судов или вращение того же мельничного вала).

Во-вторых, в качестве основной хозяйственной единицы на всем протяжении традиционной эпохи выступают, как мы уже упоминали, семья, домашнее предприятие. В феодальном сельскохозяйственном производстве во главе группы домашних хозяйств стоит помещик, его отношения с домашними слугами и с крестьянами строятся на принципах патернализма, по патриархальной модели. Далее по иерархии идут члены его семьи, управляющие хозяйством, слуги, затем – крестьяне. Наиболее распространенной первичной ячейкой производства является крестьянская семья во главе с крестьянином и состоявшая из его чад и домочадцев, которые, как уже упоминалось, находились в той или иной степени зависимости от главы семейства, а все семейства общины – от помещика, владельца земли и сельскохозяйственных угодий. При этом поле их деятельности (в прямом смысле) находится в непосредственной близости от жилища.

И в ремесленном производстве во главе мастерской находится мастер-ремесленник; непосредственными работниками выступают, как правило, члены его семьи – жена и дети, неженатые ученики и подмастерья, вольнонаемные (тоже чаще всего неженатые) ремесленники. Обычно почти все они живут под одной крышей – как правило, той же самой, под которой работают, причем именно на правах членов семьи – за кров, стол и одежду. Можно буквально по пальцам пересчитать профессии, представители которых трудились вдали от дома – моряки, рыбаки, рудокопы, извозчики.

Структура занятости. Структура занятости в традиционном обществе формируется в ходе аграрной революции. Она определяется постепенным ростом уровня производительности и доли прибавочного труда в общем объеме труда. Скорее всего, на ранних этапах развития разделение труда здесь носит еще не очень значительный характер. Вначале имеет место «второе крупное разделение труда – ремесло отделилось от земледелия». Это означает появление второго сектора занятости – ремесленного, которому еще не скоро предстоит перерасти в индустриальный (или промышленный). Затем возникает «производство непосредственно для обмена» – товарное производство, а вместе с ним и торговля, причем не только внутри племени, но уже и с заморскими странами это кладет начало будущему сервисному сектору занятости. Наконец, профессионализируется управленческая деятельность, за нею – деятельность по отправлению религиозного культа; и та и другая принадлежат к информационному сектору, который объединяет в себе все профессиональные занятия, связанные с обработкой и накоплением социальной информации. К информационному сектору здесь и далее мы причисляем всех тех, «кто производит, обрабатывает и распространяет информацию в качестве основного занятия, а также кто создает и поддерживает функционирование информационной инфраструктуры».

Вероятно, складывающийся в конечном счете характер распределения членов традиционного общества по различным секторам занятости может существенно отличаться от одного конкретного общества к другому в зависимости от общего уровня развития, этнических, культурных, географических и иных условий, однако имеются здесь и общие закономерности.

Во-первых, в силу определенного разнообразия общественных потребностей (которое, конечно же, возрастает по мере развития общества) постепенно заполняются все четыре основных сектора.

Во-вторых, подавляющая доля членов общества занята в аграрном секторе, который должен «прокормить», т. е. обеспечить производимыми продуктами питания не только собственных работников, но и представителей других секторов. Учитывая крайне низкую производительность сельскохозяйственного труда в эти эпохи, следует предположить, что к аграрному сектору относились более половины трудоспособных членов традиционных обществ.

Характер поселений. Одной из важнейших характеристик развития традиционных обществ, начиная с самых ранних стадий, следует считать возникновение принципиально новых типов поселений – городов.

«Город, окружающий своими каменными стенами, башнями и зубчатыми парапетами каменные или кирпичные дома, сделался средоточием племени или союза племен – показатель огромного прогресса в строительном искусстве, но вместе с тем и признак увеличивавшейся опасности и потребности в защите».

Города становятся центрами проживания для членов общества, принадлежащих ко второму и третьему секторам занятости, – торговцев и ремесленников, а следом за этим – и для представителей четвертого сектора, информационного. Каменные стены, защитная сила которых становится фактором, привлекающим многих из представителей этих сословий, окружают не только дома вождей племенных союзов (а затем и государств), но и монастырей. Поэтому здесь сосредоточивается вся политическая, промышленная (точнее, ремесленная), а также интеллектуальная жизнь традиционных обществ. Впрочем, как уже было сказано, на протяжении всей традиционной эпохи подавляющее большинство членов общества – сельские жители. Это следует уже из описанной выше структуры занятости традиционных обществ, где основу экономики составляет сельскохозяйственный сектор, поглощающий огромную часть трудоспособного населения.

Уровень и масштабы образования. К традиционной эпохе относится появление образования как особого социального института. В предыдущий период отсутствие материальных носителей информации не позволяло надежно сохранять, накапливать и систематизировать знания, а также избегать многочисленных, как при «испорченном телефоне», искажений (включая неизбежную нормативную и ценностную окраску) в процессе устной передачи их. В то же время во всех традиционных обществах образование является привилегией довольно тонкого социального слоя. И дело не только в нехватке подготовленных учителей. Одна из основных причин – чрезвычайная дороговизна книг, по которым можно было проходить обучение.

Материальные предпосылки роста массовой грамотности возникают лишь к концу традиционной эпохи, после изобретения книгопечатания. Тем не менее печатные книжные и появившиеся позднее периодические издания, особенно светского содержания, в течение достаточно длительного времени остаются достоянием только элитной части общества. Отчасти это, вероятно, связано с дорогой ценой и печатных изданий, обусловленной их небольшими тиражами. Проспер Мериме в своей новелле «Таманго» упоминает любопытный факт из жизни одного из ее героев – Леду – в бытность его помощником капитана на каперском судне: «Деньги, вырученные за добычу, взятую с нескольких неприятельских кораблей, дали ему возможность купить книги и заняться теорией мореплавания». А ведь это уже эпоха наполеоновских войн – по сути, начало индустриальной революции во Франции.

Однако главным препятствием к росту числа образованных людей является отсутствие у подавляющего большинства членов общества потребностей и серьезных побудительных мотивов к получению какого-либо образования: их повседневная трудовая деятельность чаще всего не требует никакой новой информации, никаких новых знаний сверх того, что было получено от первых наставников и приобретено с опытом; кроме того, сама работа, изнурительная и продолжающаяся половину суток и более, почти не оставляет для дополнительных интеллектуальных занятий ни времени, ни сил. Продвижение вверх по социальной лестнице в обществе, разделенном довольно прочными сословными перегородками (а именно такова социальная структура большинства традиционных обществ), также практически не связано с получением образования.

Сказанное относится к трем из четырех выделенных нами выше секторов занятости, за исключением информационного, где и в тот период само содержание труда требовало сравнительно большого объема знаний, получить которые можно лишь с помощью систематического образования. Однако в традиционном обществе удельный вес занятых в этом секторе людей все же ничтожно мал по сравнению со всеми остальными секторами и не может оказать серьезного влияния на повышение роли образования для успешной профессиональной деятельности и на возникновение соответствующей потребности в массовых масштабах.

Характер развития научных знаний. С появлением письменности возникает потенциальная возможность для формирования научного знания. Его развитие, особенно на начальных этапах, существенно сдерживается доминированием в общественном сознании трех других типов знания. Тем не менее, как свидетельствует история, в традиционных обществах развитие науки, конечно, не стоит на месте.

Мыслители доиндустриальной эпохи совершили немало важных открытий практически во всех областях научного знания. Именно благодаря тому, что к началу индустриальной революции был заложен фундамент почти во всех отраслях научного знания, – и прежде всего в естественнонаучных дисциплинах, – удалось сравнительно быстро и эффективно создать весьма разветвленную систему прикладных и технических наук, которые стали использоваться в технологических производственных процессах с целью повышения их эффективности.

Однако, как отмечает один из основателей концепции постиндустриального общества Д. Белл, наука и техника развивались в традиционном обществе автономно, практически независимо от производства. Люди, которые занимались наукой, достаточно часто (если не в значительном большинстве) делали это почти бескорыстно, ради удовлетворения собственных интеллектуальных потребностей. Это, с одной стороны, обеспечивало большую их самоотдачу. Однако с другой стороны, общая, суммарная эффективность такой деятельности, не «подпираемая» потребностями экономики, не могла быть слишком высокой. Поэтому приращение научных знаний шло постепенно, сравнительно медленно, носило скорее линейный характер и требовало значительного времени для своего накопления.

В предыдущей главе мы описали условия возникновения и ход развития индустриальной революции – процесса, именуемого также индустриализацией. Напомним, что индустриальная революция приводит в действие три социально-экономических закона – закон экономии времени, закон повышения потребностей и закон перемены труда, влияние которых в предшествующую традиционную эпоху было слабо заметным, носило латентный характер. В результате вступает в фазу эксплицитного проявления закон ускорения истории (см. рис. 19, глава 10). Очевидно, что за четверть тысячелетия, которое насчитывает эпоха индустриализации, общий объем социальных изменений – и в количественном, и в качественном отношениях – оказался фактически гораздо большим, чем за предшествующие сто тысяч лет развития общества в целом.

Существует определенная логика индустриализации, в соответствии с которой страны и народы, приблизившись к этому этапу развития, независимо от исходного исторического, этнического, культурного и религиозно-идеологического фундамента, от социально-политиче-ского устройства, неизбежно приобретают схожие характеристики.

Другими словами, чем выше индустриализированы общества, тем больше тяготеют они к единообразию социального порядка.

Этот тезис, получивший в социологии название тезиса конвергенции, утверждает, что процесс индустриализации продуцирует общие и единообразные политические и культурные характеристики обществ, которые до индустриализации могли иметь весьма различающееся происхождение и социальные структуры. Все общества в конечном счете движутся к общему уровню развития, поскольку индустриализация для своего успешного осуществления требует выполнения определенных, причем одних и тех же условий. К таким требуемым условиям относятся:

¦ глубокое социальное и техническое разделение труда;

¦ отделение семьи от предприятия и рабочего места;

¦ формирование мобильной, дисциплинированной рабочей силы;

¦ определенная форма рациональной организации экономических расчетов, планирования и инвестирования;

¦ тенденция к секуляризации, урбанизации, повышенной социальной мобильности и демократии.

На протяжении ХХ века, особенно во второй его половине, мы можем наблюдать, как индустриальный порядок организации промышленного и сельскохозяйственного производства, сложившийся в западных обществах, быстро распространяется и внедряется в ткань социальной жизни многих обществ, испокон века имевших принципиально иные уклады. На примерах наиболее продвинутых обществ Азии и Африки можно убедиться в справедливости многих положений тезиса конвергенции: новый порядок производит социальные изменения не только в сфере экономики, технологии и организации производства, но и влечет за собой изменения в большинстве других областей, придавая им качественное своеобразие, присущее Западу. Досуговые занятия, стиль одежды, формы сервиса, манеры поведения, рациональная архитектура деловых зданий – все это, так или иначе, выстраивается по западным образцам, создавая основу для взаимного понимания и узнавания и опровергая знаменитую фразу английского поэта времен воинствующего колониализма. Даже господствующая «ячейка общества», нуклеарная семья – и как социальный тип, и как собрание определенных ценностей – стала, по мнению ряда исследователей, «одним из наиболее удачных экспортов из Западного мира.

Она быстро продвинулась в Азию и Африку и становится сегодня универсальным феноменом».

Попытаемся кратко проследить, какое выражение нашли эти социальные изменения в индустриальных обществах по каждому из выбранных нами системообразующих признаков.

Характер общественного устройства. Виндустриальном обществе, в период преодоления феодальной раздробленности, на основе капиталистических экономических связей, образования внутренних рынков из различных племен и народностей складываются нации.

Нация – это самый высокий из известных нам на сегодняшний день уровней исторических общностей людей; она характеризуется единством языка (во всяком случае, литературного и на основе его – официального государственного), общностью территории обитания, экономических связей, культуры. Возникновение четко очерченных географических границ диктуется требованиями протекционизма, защиты национального предпринимательства от интервенции извне. Новейшая история фиксирует множество дипломатических, военных и иных акций со стороны всех государств, направленных на закрепление территориальных очертаний государства, их признание со стороны внешних партнеров, надежную охрану.

Таким образом, одним из основных социальных изменений в области общественного устройства при переходе от традиционного общества к индустриальному становится образование национальных государств с четко обозначенными территориальными границами. В пределах этих границ наблюдается тенденция к возникновению примерно одинаковых претензий всего населения на заселяемое им территориальное пространство на данный момент времени. Это выражается в том, что территориальные претензии государства, как правило, соответствуют культурным, лингвистическим и этническим подразделениям.

Определенность и устойчивость государственных границ в какой-то степени свидетельствует о близости к завершению территориального раздела мира. Вобщем и целом, вероятно, так оно и есть. Большинство войн, которые велись в эпоху индустриализации, были связаны – хотя бы формально– не столько с территориальными, сколько с экономическими и политическими причинами. В ходе индустриальной революции, по мере созревания индустриальных обществ, постепенно складывается система национальных сообществ, т. е. территориальное разделение мира в виде своеобразной «сети национальных политических общностей», которое вытесняет как прежние более простые традиционные общества, так и систему прежних абсолютистских империй.

Жизнедеятельность традиционных государств была пронизана религиозным воздействием. Практически все современные индустриальные государства имеют отчетливо выраженный светский характер. В каждом из них индустриальная революция рано или поздно приводит к секуляризации – процессу, в ходе которого религиозные идеи и организации утрачивают свое влияние в силу возрастания значения науки и других форм знаний. Формально это может находить свое выражение в правовых актах об отделении государства от церкви и церкви от школы, а также о свободе совести, то есть праве граждан исповедовать любую религию либо не исповедовать никакой.

Характер участия членов общества в управлении его делами. Индустриальное общество, как единодушно отмечают большинство историков и философов, для своего свободного развития нуждается в максимальном развитии демократии: именно эта форма государственного устройства позволяет наиболее надежно производить своевременную и сравнительно безболезненную для экономики корректировку правового и политического пространства в соответствии с быстро изменяющимися требованиями экономики.

Вместе с развитием индустриальной революции постепенно, на протяжении всего XIX, а затем и ХХ веков, происходит трансформация гражданских прав всех членов индустриального общества. Этот процесс, хотя и достаточно стремительный по историческим меркам, тем не менее занимает жизнь не одного поколения. Во всяком случае, всеобщее избирательное право (как право всех, независимо от пола и социального происхождения, взрослых людей, достигших 21 года, избирать и быть избранными в представительные органы хотя бы местного самоуправления) было введено в Англии только после Первой мировой войны. Но, так или иначе, доля членов общества, получивших доступ если не к управлению, то хотя бы к минимальному участию в политической жизни, вместе с успехами индустриальной революции существенно возрастает – главным образом за счет женщин, а также более молодых и менее экономически самостоятельных членов общества.

Реализация демократии всегда требует более или менее активного участия членов демоса в политической жизни – прежде всего в электоральном процессе. Мы не будем затрагивать здесь возможностей манипуляции общественным мнением, давления, в той или иной форме оказываемого противоборствующими в предвыборной борьбе сторонами на его формирование. Ясно, однако, что одно дело, когда весь демос (или, выражаясь современным языком, электорат) состоит из нескольких десятков тысяч человек, и совсем другое – если в него входят сотни тысяч или даже миллионы. А именно такая ситуация складывается в ходе первого из рассматриваемых нами процессов индустриализации – формирования крупных национальных государств. Для эффективной борьбы за власть уже необходимо:

¦ во-первых, привлечение средств массовой коммуникации (которые предстоит создать и основательно развить), поскольку без их использования фактически невозможно постоянное и массированное воздействие на общественное мнение;

¦ во-вторых, привлечение инструмента организационного обеспечения предвыборной борьбы; таким инструментом оказываются массовые политические партии

Одной из характерных черт индустриальных обществ, на которую указывал Р. Арон, является институционализация политической жизни вокруг массовых партий. Формирование же у граждан устойчивых политических ориентаций, аттитюдов, симпатий и антипатий предполагает достаточно длительное и устойчивое усвоение ими целого комплекса как элементарных, так и более сложных знаний, позволяющих им: определяться в своих намерениях; разбираться в расстановке различных политических сил и их реальных возможностях; осознавать свои интересы и предпочтения; понимать механизмы собственного участия в предвыборной борьбе и т. д.

Усвоение такого рода знаний наращивается как бы исподволь, активные участники политической борьбы не жалеют средств на развитие своеобразной системы «политического образования», которая органически вплетена в ткань социального процесса индустриализации. Знаменитая ленинская фраза относительно того, что неграмотный человек стоит вне политики, лишь резюмирует многолетний опыт кропотливой и длительной работы многих различных партий по привлечению на свою сторону политических симпатий как можно большей части населения. И эта вовлеченность все большей части населения, иногда помимо его собственной воли и желания, в политические игры пусть даже в качестве пассивных участников, своеобразного «весового фона», бесспорно, оказывает свое влияние на повышение общего интеллектуального уровня общества.

В сфере экономики одной из наиболее характерных черт индустриального общества является практически полная коммерциализация производства. Суть коммерциализации, особенно на начальных этапах развития индустриальной революции, максимально кратко выражается в простейшем лозунге: «Все – на продажу!» Это означает практически безраздельное господство рынка. В то время как в традиционном обществе на рынок поступает сравнительно небольшая доля производимого продукта, а остальное потребляется самими производителями, абсолютное большинство экономических единиц индустриального общества львиную долю своего продукта, если не весь его объем, производят именно для рынка; и на рынке же приобретают все, что им необходимо как для производительного процесса, так и для личного потребления. Таким образом, в ходе индустриальной революции экономика пропитания исчезает или на какое-то время сохраняется лишь в периферийных регионах, куда капитализм еще не проник.

Стержневой основой всех производственных и непроизводственных отношений в индустриальном обществе становится частная собственность на капитал, который Маркс определил как «самовозрастающую стоимость». Колоссальный рост оборота, естественно, предполагает наличие высокоразвитой и надежной финансово-кредитной и денежной системы. И становление такой системы, и поддержание бесперебойного функционирования, и тем более развитие ее предполагают наличие достаточно большого и все возрастающего количества занятых в ней специально подготовленных людей. Такая подготовка ведет к наращиванию и социального, и индивидуальных интеллектов, а также к общей рационализации всей общественной жизни. В общей культуре индустриального общества все менее ценится мускульная рабочая сила. Практически в любом производстве более важную роль начинает играть не количество, а качество работников, которое зависит от полученного ими образования.

Темпы экономического роста все увереннее опережают темпы демографического роста: увеличение численности населения вначале стремительно ускоряется, затем постепенно снижается, а кое-где и полностью прекращается. Плодовитость утрачивает свою прежнюю ценность. Родители уже не видят в своих детях тех, кто будет обеспечивать их спокойную старость, а власти перестают усматривать в плодовитости источник экономического или оборонного потенциала. «Производство потомства обходится дорого и вынуждено конкурировать с другими запросами и формами самоудовлетворения и самореализации».

Изменяется и экономическое благосостояние практически всех членов общества. Одной из составных частей индустриальной революции становится революция в производительности труда, которая за 75–80 лет ХХ века фактически превратила пролетария в представителя среднего класса с доходом, постепенно приближающимся к уровню представителей высшего сословия. Дополнительная производительность воплощается в увеличении покупательной способности населения, другими словами, приводит к повышению жизненного уровня.

Рост производительности реализовывается и в увеличении продолжительности свободного времени рабочих.

Непрерывный и устойчивый экономический рост, развитие массового производства приводят к тому, что главным критерием оценки эффективности общества становится не просто ощущение его членами состояния благополучия (которое, впринципе, возможно и при сравнительно низком уровне жизни в сочетании со столь же низкими запросами), а неуклонный рост реального экономического благосостояния. Это ведет к постепенному выравниванию (уплощению) профиля экономической стратификации и снижению ее высоты. Существующие в индустриальном обществе различия между экономическими статусами распределяются по шкале неравенства все более равномерно и плавно в сравнении с традиционным обществом.

Общий характер организационно-технологического уровня. Индустриальная революция приводит в действие два взаимосвязанных фактора, определяющих уровень развития как технологий, так и организации производства.

Первый фактор– господство машинного производства на основе механизации. Возрастает, прежде всего, приложение неодушевленных источников энергии к механизации производства – паровых двигателей на первых этапах индустриализации, электричества и двигателей внутреннего сгорания на последующих. Возможности наращивания мощности при этом оказываются практически неограниченными.

Кроме того, процесс индустриализации оказывается тесно связанным с постоянным внедрением в производство технических и технологических инноваций, а также быстрым моральным устареванием (которое все чаще опережает чисто физический износ) действующих станков, механизмов, оборудования и производственных технологий.

В результате все участники производительного процесса вне зависимости от своего желания должны постоянно осваивать все новые и новые виды техники и технологий – так проявляет свое действие упоминавшийся выше закон перемены труда. Это, в свою очередь, заставляет людей постоянно повышать свой интеллектуальный уровень, а многих – заниматься и техническим творчеством.

Второй фактор – реорганизация производства на фабричной основе. Она тесно связана с общим процессом нарастания концентрации капитала и отражает ее. Семья утрачивает свою прежнюю роль основной хозяйственной единицы. Множество людей, машин и механизмов концентрируется на пространственно ограниченных площадях. Возникает плотность контактов и такой обмен информацией (причем информацией специальной, носящей в значительной степени научно-технический характер), который был невозможен в традиционном обществе с его преимущественно сельскохозяйственным и ремесленным производством, отличающемся внутрисемейной или внутрицеховой замкнутостью.

Резкое снижение в производстве товаров и услуг роли так называемого «малого семейного бизнеса» ведет к тому, что лишь очень узкий круг профессий позволяет зарабатывать человеку средства к жизни, оставаясь в пределах своего дома. Место работы абсолютного большинства членов общества расположено в большей или меньшей удаленности от их жилищ, поскольку характер современного производства требует концентрации техники и рабочей силы на специальном локализованном пространстве. Даже труд ученых невозможен вне библиотек и технически оснащенных лабораторий, сосредоточенных в университетах и исследовательских центрах.

Все эти изменившиеся социальные условия в колоссальном объеме увеличивают плотность профессиональных и личностных контактов и непосредственных взаимодействий, в которые теперь приходится вступать между собою людям в течение рабочего дня и всей жизни. Причем эти контакты в абсолютном большинстве носят отнюдь не родственный характер. По некоторым данным, общее число такого рода контактов, приходящееся сегодня на одного «среднестатистического» члена общества в течение одного календарного года, примерно равно их объему за целую жизнь сто лет назад. В результате соответствующим образом возрастает и общий объем циркулирующей в обществе информации, в том числе (и, может быть, даже особым образом) носящей научный характер.

Структура занятости. Характерная особенность индустриальных обществ – падение доли населения, занятого в сельскохозяйственном производстве, и соответственно – возрастание доли работников, занятых в индустриальном секторе. Начало этого процесса в Англии, на родине индустриальной революции, было весьма драматичным и тесно связанным с так называемой политикой «огораживания». Начавшись еще в XV веке, эта политика приобрела всеобъемлющий характер в связи с начавшейся индустриальной революцией. В результате лавинообразно возросших объемов производства в текстильной промышленности взлетели цены на его исходное сырье – шерсть. Землевладельцы – лендлорды и сквайры – лихорадочно бросились в овцеводство, сулившее невиданные прежде возможности стремительного обогащения. Арендаторов гнали прочь, и они, лишенные главного средства производства – земли, превращались большей частью в бродяг и нищих (по распространенному в тот период выражению – «овцы съели людей»). Атак называемые парламентские (т. е. разрешенные законодательными актами) «огораживания» привели в Англии к фактическому исчезновению крестьянства как класса.

Куда устремлялась вся эта обездоленная масса в поисках средств к жизни? Разумеется, в города, где происходил в это время настоящий экономический бум. Вновь создававшиеся фабрики и заводы обладали практически неограниченной для своего времени емкостью рынка труда. Упрощение процесса труда, сводившееся иногда к нескольким простым манипуляциям с машиной, не требовало особой специальной подготовки, которая при прежнем ремесленном производстве могла занимать годы. Платили за работу гроши, активно использовали детский труд, предприниматели не несли практически никаких затрат на социальную сферу. Однако выбирать было не из чего. Здесь слились воедино несколько процессов, в частности, рост городов и реструктуризация системы занятости, нашедшая свое выражение прежде всего в росте числа занятых в промышленности и снижении доли занятых в сельском хозяйстве.

В 1800 году в сельском хозяйстве США было занято 73 % самодеятельного населения, в 1960 году эта доля уменьшилась до 6,3 %, а в 1980-х годах сократилась еще более чем вдвое. Вообще этот показатель – доля населения, занятого в сельском хозяйстве, – служит для многих исследователей важным показателем уровня индустриального развития общества. К примеру, американский социолог Р. Бендикс считает современным такое общество, где сельскохозяйственным трудом занято менее половины наличного населения; при этом индустриальные общества, причисляемые к «современным», могут по данному критерию весьма существенно различаться. Так, если к началу 70-х годов нынешнего века в аграрном секторе экономики Великобритании было занято около 5 % населения, США – менее 6 %, то для СССР и Японии эти цифры составляли соответственно 45 и 49 %.

Характер поселений. С началом индустриальной эпохи стремительно разворачивается процесс, именуемый урбанизацией, – значительное повышение роли крупных городских поселений в жизни общества. Это становится естественным следствием целого ряда различных сторон индустриализации, рассмотренных выше.

Рост урбанистических поселений в XIX веке и пополнение трех неаграрных секторов занятости происходили в значительной степени за счет миграции из сельской местности. Города давали средства к существованию миллионам людей, которые могли просто погибнуть или никогда не были бы рождены в случае, если бы они (или их родители) не мигрировали в города. Тех, кто переселялся в эти города или на их окраины, чаще всего гнала туда нужда. Обычно причиной переезда были вовсе не благожелательные советы более состоятельных деревенских соседей и не мнимая благотворительность неких горожан, предоставляющих рабочие места тем, кто желал заработать себе на жизнь. Как правило, непосредственной побудительной причиной к переезду служили слухи о бедняках, спасших себя переездом в разрастающиеся города, из которых приходили сведения о наличии там неплохо оплачиваемой работы.

В 1800 году в городах мира проживало 29,3 млн человек (3 % населения Земли), к 1900 – 224,4 млн (13,6 %), а к 1950 – 706,4 млн (38,6 %). В индустриализированных западных обществах процесс урбанизации на протяжении XIX века был особенно быстрым: например, в Великобритании, на родине индустриальной революции, в 1800 году насчитывалось около 24 % городского населения, а в 1900 году в городах проживало уже 77 % англичан.

Если считать, что урбанизация – это не просто повышение доли городского населения, а населения сверхкрупных городов, тех, что именуют мегаполисами, то можно было бы обратиться к данным о темпах урбанизации, которые приводит в своей работе «Футурошок» Олвин Тоффлер: «В 1850 году только 4 города имели население более 1 млн человек, в 1900 – 19, в 1960 – 141… В 1970 году прирост городского населения составил 6,5 %».

Говоря о специфическом городском образе жизни, мы подразумеваем под ним прежде всего комплекс культурно-просветительных учреждений, а также бытовых удобств, которых лишены абсолютное большинство сельских жителей. В самом деле, именно в городах сосредоточены театры, библиотеки, музеи, университеты и колледжи. Здесь действует сеть предприятий общественного питания. Городское жилье оснащено водопроводом, внешними источниками тепла, канализацией. Хорошие дороги и бесперебойно работающий городской транспорт обеспечивают быстрое перемещение в любую нужную точку города. Телефон в любое время суток обеспечивает надежную связь. Городской житель, как правило, обладает более широкими возможностями доступа в различные властные учреждения для решения своих текущих проблем.

В то же время нельзя не заметить и некоторых специфических моментов существования обитателей урбанистических поселений, носящих если не негативный, то отнюдь не бесспорно позитивный характер. Горожане крайне редко обладают жилищами, расположенными в непосредственной близости от места их работы. Удельный вес так называемой «маятниковой миграции», определяемой перемещением людей утром от дома до работы, а вечером обратно, составляет от 30 до 60 % населения больших городов. Это диктует серьезные требования к общественному транспорту и определяет важность его места в городской инфраструктуре. А массовый переход к пользованию личным автотранспортом практически повсеместно выявляет неготовность к этому инфраструктуры крупных городов: многочасовые пробки, смоги и рост числа дорожно-транспортных происшествий – далеко не исчерпывающий список проблем такого рода.

А что же происходит в индустриальном обществе с сельским образом жизни? На протяжении длительного периода индустриальной революции, даже при вторжении индустриальных методов в аграрное производство, патриархальные обычаи и общая консервативность, присущая деревне, меняются очень медленно. Возможно, это связано с малолюдностью сельских населенных пунктов, а также с гомогенностью рода занятий, с тем, что здесь по-прежнему поле трудовой деятельности расположено в непосредственной близости от жилищ. Другими словами, с тем, что деревня никогда не будет испытывать тех трех факторов, которые Л. Вирт считал детерминирующими для городского образа жизни, – численность, плотность и гетерогенность населения. Так или иначе, деревенский образ жизни воспринимается большинством членов общества (в том числе и самими сельскими жителями) как второсортный, «отсталый» жизненный стиль. Пожалуй, понятие «деревенщина» возникает практически во всех обществах, вступивших на путь индустриализации, и везде оно имеет примерно одинаковый нормативно-оценочный смысл.

Однако нельзя не отметить, что, как ни странно, в системе ценностей горожанина это презрительное отношение к деревенскому образу жизни чаще всего соседствует с завистью к нему. Чистый воздух, свежая натуральная пища, размеренный ритм бытия, тишина – все это не может не привлекать городского жителя, издерганного постоянной суетой и спешкой, грохотом проносящегося под окнами транспорта, зловонием и копотью фабричных дымов, консервированной пищей, анонимностью отношений, когда большинство жителей городских кварталов незнакомы даже с соседями по подъезду. В самом деле, неоднократно проводившиеся социологами и психологами эксперименты демонстрируют поразительную черствость и равнодушие городских жителей по отношению к окружающим. Инсценируя на оживленных улицах падение в обморок или приставание хулиганов к девушке, исследователи скрытой камерой снимали реакцию многочисленных прохожих. Точнее, полное отсутствие такой реакции. Абсолютное большинство продолжают привычно спешить по делам, спокойно удаляясь от места инцидента. Такое, конечно, было бы невозможно ни на одной деревенской улице.

Уровень и масштабы образования. Одной из наиболее характерных черт индустриального общества становится массовая грамотность. На это оказывает влияние целый ряд факторов.

Во-первых, усложнение техники и технологии создает рост стимулов к получению образования и у работников, и у нанимающих их работодателей – в полном соответствии с законом перемены труда. Повышение квалификации как условие получения более высокого дохода и социального статуса все сильнее зависит от уровня полученного образования. Хотя в реальной практике, во всяком случае на микроуровне, эта связь проявляется не столь однозначно и прямолинейно. Тем не менее получение начального, а затем и среднего образования все чаще становится постоянным и необходимым требованием даже для неквалифицированных работников.

Во-вторых, издательская деятельность, подобно всем другим отраслям, вышедшим на уровень индустриального производства, испытывает на себе воздействие закона экономии времени: рынок все активнее заполняется огромными объемами сравнительно недорогой книгопечатной продукции.

В результате возникшей социальной потребности в массовой грамотности рождается и соответствующее предложение – во всех развитых обществах радикально трансформируется институт образования. Создаются обширные и разветвленные системы образования, учреждается огромное количество школ, колледжей, университетов. Учредителями и основателями их выступают как государство, так и частные лица. Многие промышленники учреждают училища для профессиональной подготовки специалистов для своих предприятий. Количество членов общества, получивших формальное образование и продолжающих его в течение едва ли не всей своей профессиональной жизни, а также школьников и студентов увеличивается во много раз в течение весьма непродолжительного исторического периода и продолжает расти. По данным Рэндалла Коллинза, в США число выпускников средних школ, приведенное к общей численности населения в возрасте до 17 лет, в период с 1869 по 1963 годы возросло в 38 раз, а аналогичное соотношение для выпускников местных колледжей (которые, подобно нашим техникумам, в значительной мере берут на себя функции подготовки технических специалистов среднего уровня) – более чем в 22 раза. Существенно, хотя и не в такой степени, возросло и число бакалавров, магистров и докторов наук.

Характер развития научных знаний. Изменение экономических и организационно-технологических условий превращает внедрение инноваций в производственный процесс в мощнейшее оружие обострившейся с началом индустриализации конкурентной борьбы. Если прежде, в традиционных обществах, лабораторные эксперименты исследователей с трудом находили себе спонсоров – главным образом из числа просвещенных монархов и представителей аристократии (хотя интерес их мог быть и не совсем бескорыстным – как это было с алхимией), то теперь основным источником финансирования исследовательских работ становятся наиболее дальновидные предприниматели. Нередко исследователь и удачливый предприниматель объединяются, так сказать, в одном лице. Целая плеяда выдающихся изобретателей, работавших на заре индустриальной революции, основала (и не без успеха!) свои собственные предприятия. К их числу мы можем отнести и великого социального экспериментатора Роберта Оуэна, который, являясь талантливым и удачливым предпринимателем, сконцентрировал в своих руках солидное состояние, хотя и потратил львиную долю его на основание нескольких утопических колоний, в том числе Нью-Хармони. Выдающимся бизнесменом и менеджером был также один из первых героев индустриальной революции Джемс Уатт, который совместно со своим компаньоном Р. Болтоном основал первое предприятие по серийному производству паровых двигателей (изобретателем которых был он сам).

В течение не более чем века прикладные исследования, т. е. поиски конкретного практического применения и использования в непосредственно производственных целях тех или иных законов и закономерностей, открытых фундаментальной наукой, становятся едва ли не преобладающей формой научных изысканий. Во всяком случае, инвестиции в эту отрасль в суммарном выражении на начальных, и в особенности на последующих этапах заметно превышают средства, выделяемые на фундаментальные исследования. В то же время развитие техники прикладных исследований, да и самой индустрии в целом, одновременно с общим ростом валового национального дохода приводит к невиданному прежде расширению возможностей фундаментальных исследований. Наука на протяжении всего двух сотен лет делает гигантский скачок, совершенно не сравнимый с тем приращением научного и технического знания, которое имело место на протяжении предшествующих тысячелетий. Она становится действительно производительной силой и практически самостоятельной отраслью народного хозяйства. Занятия наукой, а также разработкой и внедрением технологических инноваций превращаются в профессиональную сферу, привлекая все больше способных к этому людей. Это, в свою очередь, увеличивает «валовой» объем производимой обществом интеллектуальной продукции.

Последовательным развитием системы идей индустриального общества стала теория постиндустриального общества. Это понятие было сформулировано в 1962 году американским социологом Дэниелом Беллом, который позднее развил и подытожил эту концепцию в изданной в 1974 году работе «Приход постиндустриального общества». Наиболее краткой характеристикой такого типа цивилизации могло бы послужить представление об информационном обществе, ибо ядром его является чрезвычайно быстрое развитие информационных технологий. Если индустриальное общество является результатом индустриальной революции, то постиндустриальное общество – продукт революции информационной.

Д. Белл исходит из того, что если в доиндустриальных и индустриальных обществах осевым принципом, вокруг которого строятся все социальные отношения, является собственность на средства производства, то в современных обществах, доминирующих в последней четверти ХХ века, место такого осевого принципа все чаще начинает занимать информация, точнее, совокупность ее – накопленные к этому моменту знания. Эти знания выступают источником технических и экономических инноваций и в то же время становятся исходным пунктом формирования политики. В экономике это находит свое отражение в том, что удельный вес и значение собственно промышленного производства как основной формы экономической активности существенно снижается. Оно вытесняется сервисом и производством информации.

Сервисный сектор в наиболее продвинутых обществах включает в себя более половины занятого населения. Информационный же сектор, к которому «причисляются все те, кто производит, обрабатывает и распространяет информацию в качестве основного занятия, а также кто создает и поддерживает функционирование информационной инфраструктуры», также быстро увеличивается – и в размерах, и в росте социального влияния.

Разумеется, сфера материального производства – ни в аграрном, ни в индустриальном секторах – не может утратить своего важного значения в жизни общества. В конечном счете та же научная и вообще информационная деятельность нуждаются во все возрастающем объеме оборудования, а занятые в ней люди должны каждый день питаться. Речь идет лишь о соотношении численности занятых в том или ином секторе, а также о соотношении удельного веса стоимости в общем объеме валового национального продукта.

Таким образом, в цивилизации постиндустриального типа главным богатством выступает не земля (как в традиционном, аграрном обществе), даже не капитал (как в индустриальной цивилизации), а информация. Причем ее особенности, в отличие от земли и капитала, таковы, что она не ограничена, в принципе становится все более доступной каждому и не уменьшается в процессе ее потребления. К тому же она сравнительно недорога (ибо невещественна), а средства ее хранения и обработки становятся все более дешевыми в производстве, что увеличивает ее эффективность.

Техническим базисом информационного общества выступает развитие компьютерных технологий и средств коммуникаций. Современные средства хранения, переработки и передачи информации позволяют человеку практически мгновенно получать требуемую информацию в любой момент из любой точки земного шара. Огромный по масштабам объем информации, накопленный человечеством и продолжающий нарастать лавинообразно, циркулирует в современном обществе и впервые в истории начинает выступать не просто в качестве социальной памяти (например, в книгах), а уже как действующий инструмент, как средство принятия решений, причем все более часто – без непосредственного участия человека.

А теперь рассмотрим, какие социальные изменения вызывает информационная революция по избранным нами параметрам в тех обществах, где она проявила себя наиболее отчетливо. При этом не следует забывать о том, что ни одно из существующих сегодня обществ, включая наиболее продвинутые, нельзя считать полностью постиндустриальным. Речь идет лишь о тенденциях, которые в каких-то обще-общества «третьей волны» будет строиться на основе трех ключевых принципов.

1. Принцип меньшинства, который призван заменить прежний принцип большинства. Взамен прежней политической стратификации, в которой несколько крупных блоков образовывали большинство, возникает «конфигуративное общество, в котором тысячи меньшинств, существование многих из которых носит временный характер, находятся в непрерывном круговороте, образуя совершенно новые переходные формы».

2. Принцип «полупрямой» демократии, что означает, по сути, отказ от представительной демократии. Сегодня парламентарии фактически исходят, прежде всего, из собственных взглядов, в лучшем случае – прислушиваются к мнению немногочисленных экспертов. Повышение образовательного уровня и совершенствование коммуникативных технологий даст возможность гражданам самостоятельно вырабатывать собственные варианты многих политических решений. Другими словами, юридическую силу будет все чаще приобретать и мнение, формирующееся за пределами законодательных органов.

3. Принцип «разделения ответственности в принятии решений», который поможет устранить перегрузку, нередко блокирующую деятельность институтов власти. До сих пор слишком много решений принимается на национальном уровне и слишком мало – на местном (муниципальном) и международном. На транснациональный уровень необходимо делегировать права принятия решений по проблемам функционирования международных корпораций, торговли оружием и наркотиками, борьбы с международным терроризмом и т. п. Такого рода децентрализация управления обеспечит передачу части компетенции, с одной стороны, местным властям, с другой – наднациональным образованиям.

Господствующий характер экономических отношений. В постиндустриальном обществе господствующую роль во все возрастающей степени играет уже не столько частная, сколько корпоративная и институциональная собственность на средства производства. Акционирование большинства сколько-нибудь крупных предприятий, тенденция к которому наметилась еще во времена Маркса, в зрелом индустриальном обществе приобретает решающее значение. Акции, символизирующие отношения собственности, становясь ценными бумагами, существенно интенсифицируют общий процесс обращения капитала.

Однако основным признаком постиндустриального общества его теоретики считают перенос центра тяжести с отношений собственности как того стержня, вокруг которого складывались все общественные отношения в предшествующие эпохи, на знания и информацию.

Например, Олвин Тоффлер усматривает здесь основное отличие от той экономической системы, которая господствовала в индустриальном обществе, в способе создания общественного богатства. «Новый способ принципиально отличается от всех предыдущих и в этом смысле является переломным моментом социальной жизни». Одновременно складывается суперсимволическая система создания общественного богатства, основанная на применении информационных технологий, т. е. на использовании интеллектуальных способностей человека, а не его физической силы. Очевидно, что в такой экономической системе способ производства должен быть основан прежде всего на знаниях.

По мере развития сервисного и информационного секторов экономики богатство утрачивает то материальное воплощение, которое в аграрной цивилизации ему придавала земля, а в индустриальной – капитал. Интересно, что, по мнению того же Тоффлера, возникновение в постиндустриальной цивилизации новой – символической – формы капитала «подтверждает идеи Маркса и классической политэкономии, предвещавшие конец традиционного капитала».

Основной единицей обмена становятся не только и не столько деньги – металлические или бумажные, наличные или безналичные – сколько информация. «Бумажные деньги, – утверждает Тоффлер, – этот артефакт индустриальной эпохи, отживают свой век, их место занимают кредитные карточки. Некогда бывшие символом формировавшегося среднего класса, кредитные карточки теперь распространены повсеместно. На сегодняшний день (начало 90-х годов – В. А, А. К.) в мире насчитывается около 187 млн. их владельцев». Если вдуматься, то электронные деньги, выражаемые кредитной карточкой, это и есть информация (о степени платежеспособности владельца этой карточки) практически в чистом виде. Экспансия электронных денег в мировой экономике начинает оказывать серьезное влияние на давно установившиеся взаимосвязи. В условиях конкуренции частные финансовые компании, оказывающие услуги по предоставлению кредита, начинают теснить незыблемую прежде власть банков.

Общий характер организационно-технологического уровня. Большинство теоретиков постиндустриального общества – Д. Белл, З. Бжезинский и другие – считают признаком новой системы резкое сокращение численности «синих» и рост численности «белых» воротничков. Однако Тоффлер утверждает, что расширение сферы офисной деятельности есть не что иное, как прямое продолжение того же индустриализма. «Офисы функционируют по образцу фабрик со значительной степенью разделения труда, монотонного, оглупляющего и унижающего». В постиндустриальном же обществе, напротив, наблюдается возрастание количества и разнообразия организационных форм производственного управления. Громоздкие и тяжеловесные бюрократические структуры все чаще замещаются небольшими, мобильными и временными иерархическими союзами. Информационные технологии уничтожают прежние принципы разделения труда и способствуют возникновению новых союзов владельцев общей информации.

Одним из примеров таких гибких форм может служить возвращение на новый виток «спирали» прогресса малого семейного бизнеса. «Децентрализация и деурбанизация производства, изменение характера труда позволяют возвратиться к домашней индустрии на основе современной электронной техники». Тоффлер считает, например, что «электронный коттедж» – под этим он понимает надомную работу с использованием компьютерной техники, мультимедиа и телекоммуникационных систем – будет играть в трудовом процессе постиндустриального общества ведущую роль. Он утверждает также, что домашний труд в современных условиях имеет следующие преимущества.

¦ Экономические: стимулирование развития одних отраслей (электроника, коммуникации) и сокращение других (нефтяная, бумажная); экономия транспортных расходов, стоимость которых сегодня превышает стоимость установки телекоммуникаций на дому.

¦ Социально-политические: усиление стабильности в обществе; сокращение вынужденной географической мобильности; укрепление семьи и соседской общины (neighbourhood); оживление участия людей в общественной жизни.

¦ Экологические: создание стимулов к экономии энергии и использованию дешевых альтернативных источников ее.

¦ Психологические: преодоление монотонного, чрезмерно специализированного труда; повышение личностных моментов в трудовом процессе.

Структура занятости. Сегодня в самых продвинутых странах – там, где наиболее отчетливо проявляются тенденции постиндустриального общества, – один работник, занятый непосредственно в сельском хозяйстве, в состоянии обеспечить продовольствием уже до 50 и более человек, занятых в других секторах. (Хотя, конечно, такая эффективность не может быть достигнута усилиями одних только аграриев, на каждого из которых работают, по сути, несколько человек в других отраслях экономики, обеспечивающих его машинами, энергией, удобрениями, передовыми агрономическими технологиями, принимающих от него сырую сельскохозяйственную продукцию и перерабатывающих ее в готовый к употреблению продукт.)

Общие тенденции реструктуризации системы занятости в трех типах обществ мы представили на диаграмме (рис. 22). Если попытаться отследить тенденции изменений по оси Z, которые отражают на этой диаграмме последовательное повышение уровней развития общества, то нетрудно убедиться в следующем. При переходе от одной цивилизации к другой наблюдается последовательный и весьма существенный отток занятых из аграрного сектора, которые, разумеется, перераспределяются по другим секторам. (Сегодня в развивающихся обществах эти процессы, вероятно, все же менее драматичны и болезненны, нежели в Европе на заре индустриальной революции.) Кроме того, наблюдается не менее последовательный и устойчивый рост таких секторов, как сервисный и информационный. И лишь индустриальный сектор, достигавший максимума своей численности в развитых странах к 50-м годам ХХ века, в постиндустриальном обществе заметно сокращается.

Характер поселений. Тенденция урбанизации, столь характерная для индустриальных обществ, претерпевает серьезные изменения при переходе к постиндустриальному обществу. Почти во всех продвинутых обществах развитие урбанизации следовало S-образной кривой, создаваясь очень медленно, распространяясь очень быстро, затем замедляясь, а впоследствии плавно перемещаясь (иногда даже более интенсивно, нежели предшествующий период урбанизации) в обрат-

Рис. 22. Реструктуризация занятости в обществах различного типа. Гипотетическая диаграмма, построенная авторами на основании данных, почерпнутых из различных источников (включая прозвучавшие в лекциях некоторых специалистов)

ном направлении – субурбанистического (т. е. пригородного) развития (Suburban way of life – «пригородный образ жизни» (…).

Компьютеризация и развитие телекоммуникаций, а также широкое внедрение компьютерных сетей дают возможность все большему числу людей, занятых в отраслях, связанных с производством и обработкой информации, «ходить на работу, не выходя из дома». Они могут общаться со своими работодателями (получая задания, отчитываясь за их выполнение и даже производя расчеты за выполненную работу) и клиентами по компьютерным сетям. В американском учебнике «The Office: Procedures and Technology» («Офис: процедуры и технологии») описана довольно типичная для постиндустриального общества ситуация: «Молодой человек нанимается на работу в большую компанию, расположенную в крупном городе, однако жить он хотел бы в сельской местности в 45 милях от города. Его принимают на работу в качестве специалиста по обработке текстов, и он может выполнять служебные задания, не выходя из дома. Компания обеспечивает его необходимым для работы оборудованием, включая то, которое требуется для электронной передачи готовой продукции в офис компании. Теперь этот молодой работник выполняет свои служебные функции в домашнем офисе, любуясь открывающимся из окна видом на стада, мирно пасущиеся в живописной долине. Письма и отчеты, подготовленные им в этой уединенной деревне, немедленно получают те, кому они предназначены, в какой бы точке земного шара они ни находились».

Отметим, что такой образ жизни, вероятно, доступен лишь тем членам общества, чья профессиональная деятельность носит интеллектуальный характер. Однако мы не раз отмечали выше, что удельный вес этой категории населения в постиндустриальных обществах неуклонно возрастает.

Уровень и масштабы образования. В большинстве продвинутых обществ начинают все выше ценить получение достаточно высокого уровня образования. Так, доля американских мужчин, обучавшихся хотя бы четыре года в колледже, выросла с 20 % в 1980 году до 25 % в 1994 году, доля женщин – соответственно с 13 % до 20 %. Среди абитуриентов резко возросло соперничество при поступлении в университеты и институты, считающиеся лучшими (престижными). Так, в 1995 году в Гарвардский университет поступило 18 тыс. 190 заявлений о приеме на 2 тыс. мест, что свидетельствует о конкурсе в 11 человек на каждое место. За пять лет до этого соотношение было 8 человек на одно место.

Однако, как это ни парадоксально звучит, на рубеже тысячелетий в полный рост встает принципиально новая проблема: борьба с функциональной неграмотностью. Причем возникает она прежде всего в наиболее продвинутых обществах, где, казалось бы, уровень элементарной грамотности значительно выше, чем где-либо в мире. По определению ЮНЕСКО, функциональная неграмотность – это, во-первых, практическая утрата умений и навыков чтения, письма и элементарных расчетов; во-вторых, такой уровень общеобразовательных знаний, который не позволяет полноценно «функционировать» в современном, непрерывно усложняющемся обществе. Информация, в отличие от материальных благ, не может быть присвоена, а должна быть именно освоена (т. е. понята, осмыслена с позиций уже имеющейся в тезаурусе человека общей системы информации; размещена на нужном месте в кладовой его памяти; кроме того, она должна быть готовой к извлечению и применению в нужное время и в нужном месте). А что можно сказать о «читателе», который после прочтения небольшого и совсем несложного текста оказывается не в состоянии ответить ни на один вопрос по его содержанию? Только одно: он не умеет читать (несмотря на все его аттестаты и дипломы). Это и есть одно из важнейших проявлений функциональной неграмотности.

Россия пока еще, увы, не вполне осознала грандиозность этой проблемы, вероятно, в силу того, что мы еще реально не вышли на рубежи высокоразвитых обществ. Возможно, именно по этой причине исследование уровня функциональной неграмотности в России не проводилось ни в общенациональных, ни даже в региональных масштабах.

Следует отметить, что в большинстве развитых стран сведения о тотальном росте функциональной неграмотности вызвали не только обескураженность, но и адекватную реакцию в политических кругах. Опираясь на данные и выводы упомянутого выше доклада Национальной комиссии, тогдашний президент США Рональд Рейган потребовал от Конгресса выделения солидных ассигнований на кампанию борьбы с функциональной неграмотностью. Его преемник Джордж Буш в период своей предвыборной кампании принял на себя обязательство стать «президентом образования». На третьем за всю историю США совещании президента со всеми губернаторами штатов (сентябрь 1989 года) было сделано заявление, предусматривающее выдвижение таких целей в области образования, которые «сделают нас конкуренто-способными».

Характер развития научных знаний. Важнейшей движущей силой изменения в постиндустриальном обществе выступают автоматизация и компьютеризация производственных процессов и так называемые «высокие технологии». Ускорение изменений во второй половине ХХ века вообще тесно связано с быстрым совершенствованием технологических процессов. Значительно сократился временной промежуток между тремя циклами технологического обновления: 1) возникновением творческой идеи, 2) ее практическим воплощением и 3) внедрением в общественное производство. В третьем цикле зарождается первый цикл следующего круга: «новые машины и техника становятся не только продукцией, но и источником свежих идей».

Новая технология, кроме того, предполагает новые решения социальных, философских и даже личных проблем. «Она воздействует на все интеллектуальное окружение человека – образ его мыслей и взгляд на мир», – утверждает Олвин Тоффлер. Ядром совершенствования технологии выступает знание. Перефразируя изречение Ф. Бэкона «знание – сила», Тоффлер утверждает, что в современном мире «знание – это изменение», другими словами, ускоренное получение знаний, питающих развитие технологий, означает и ускорение изменений.

В социальном развитии в целом прослеживается аналогичная цепь: открытие – применение – воздействие – открытие. Скорость перехода от одного звена к другому также значительно увеличивается. Психологически людям трудно адаптироваться к множеству изменений, происходящих в кратчайшие сроки. Тоффлер характеризует ускорение изменений как социальную и психологическую силу – «внешнее ускорение преобразуется во внутреннее». Положение об ускорении изменений и их социальной и психологической роли служит обоснованием перехода к некоему «супериндустриальному» обществу. Нам представляется, что наиболее удачным названием такого социума должно стать «информационное общество».

1. Сравнительный анализ различных типов человеческих обществ, различающихся по уровню своего развития, целесообразно проводить, сопоставляя между собою типовые параметры, схожие для разных стран и народов, находящихся на одном и том же уровне социального развития, и отличающиеся своим содержанием для обществ на разных уровнях развития. Таких параметров восемь: 1) характер общественного устройства; 2) характер участия членов общества в управлении его делами; 3) господствующий характер экономических отношений; 4) общий характер организационно-технологического уровня; 5) структура занятости; 6) характер поселений; (7) уровень и масштабы образования; (8) характер и уровень развития научных знаний.

2. Примитивное общество, в соответствии с обозначенными восемью параметрами, можно описать следующим образом. Господствующим типом социальной конструкции здесь является трайбализм – родоплеменное устройство. Большинство членов общества принимают непосредственное участие в управлении, но хаотичным, неупорядоченным образом. «Экономика» (для примитивного общества это понятие весьма условно) зиждется на натуральном хозяйстве; господствует общинная собственность на средства производства; наблюдается случайный характер отношений товарного обмена. Для этих обществ характерны примитивная обработка орудий промысла (собирательства, охоты, рыболовства), а также элементарное половозрастное разделение труда, поскольку большинство членов общины занято одним и тем же промыслом. Местом обитания членов примитивных обществ являются небольшие временные поселения (стоянки, становища). Систематизации накопленных знаний не происходит, и передача их последующим поколениям осуществляется изустно и в индивидуальном порядке.

3. Традиционное общество в сравнении с примитивным претерпевает серьезные социальные изменения. Основным типом социальной конструкции здесь становится на начальных стадиях слабо централизованное государство, которое по мере развития приобретает все более отчетливо выраженные тенденции к абсолютизму. Политика здесь – дело узкого слоя элиты, и абсолютное большинство членов общества отстранено от участия в управлении. В фундаменте экономической жизни лежит частная собственность на средства производства. В традиционных обществах наблюдается преобладание экономики пропитания. Здесь все более последовательно нарастает разнообразие орудий труда, однако главным образом – на основе мускульной энергии человека и животных. Основной организационно-хозяйственной единицей выступает семья. В городских поселениях отмечается все большее развитие ремесленного и сервисного секторов, однако абсолютное большинство населения занято в аграрном секторе. Это большинство проживает в сельской местности. Города приобретают все большее влияние как центры политической, промышленной и духовной жизни. Образование, как и политика, является уделом тонкого слоя элиты. Наука и производство представляют собою автономные, слабо связанные сферы жизнедеятельности общества.

4. Индустриальное общество в ходе процесса индустриализации приобретает, по характеристике Р. Арона, следующие типовые черты. Основным типом общественного устройства становятся национальные государства с четко очерченными территориальными границами; эти государства формируются вокруг общих форм экономики, языка и культуры. Предоставляется всеобщее избирательное право населению, вследствие чего наблюдается последовательная институционализация политической деятельности вокруг массовых партий. Экономика приобретает все более отчетливо выраженные рыночные отношения, что означает практически полную коммерциализацию производства и исчезновение экономики пропитания. Стержневой основой экономики становится частная собственность на капитал. Технологической доминантой выступает господство машинного производства. Следует отметить падение доли работников, занятых в сельскохозяйственном производстве, и возрастание доли промышленного пролетариата. Производство реорганизуется на фабричной основе. Важной приметой индустриализации является урбанизация общества. Усиление действия закона перемены труда ведет к росту массовой грамотности. С самого начала индустриальной революции в нарастающих темпах имеет место приложение науки ко всем сферам жизни, особенно к индустриальному производству, а также последовательная рационализация всей социальной жизни.

5. Развитие информационной революции приводит к постепенному формированию постиндустриального общества. Судя по тенденциям, наблюдающимся сегодня в наиболее продвинутых социумах, оно будет обладать следующими характеристиками. Важнейшим социальным изменением в системе социального конструирования следует считать усиление прозрачности национальных границ и влияния наднациональных сообществ. Для экономической жизни все более характерно возрастание роли информации и обладания ею, усиление значения интеллектуальной собственности, появление электронных денег и превращение информации в основное средство обмена. В технологической сфере все более важное значение приобретает развитие «высоких технологий», а также автоматизация и компьютеризация производственных процессов. Следует отметить отчетливо выраженную тенденцию падения доли работников, занятых в индустрии, с одновременным увеличением доли занятых в информационном и особенно – в сервисном секторах. Индустриальная урбанизация сменяется тенденцией к субурбанизации. Проявлением кризиса социальных институтов образования служит осознание проблемы функциональной неграмотности. Наука становится непосредственно производительной сферой.

Фактически это резюме и сведено в единую матрицу под названием «Типы обществ и критерии их различия». Эту матрицу можно анализировать в двух направлениях:

¦ по строкам: тогда мы видим, какие именно социальные изменения происходят в данной сфере общественной жизнедеятельности, или (что то же самое) какие изменения в этой сфере вызывает та или иная глобальная революция;

¦ по столбцам: в результате мы получаем комплексную характеристику каждого из четырех типов обществ (что и находит свое отражение в резюме к главе 12).

1. Перечислите восемь определяющих параметров, с помощью которых можно провести сравнение социальных изменений в различных типах обществ.

2. Что означает понятие «трайбализм»?

3. Что следует понимать под «демосом»?

4. В чем состоит сущность «экономики пропитания»?

5. Каковы основные причины отсутствия массового распространения грамотности в традиционном обществе?

6. В чем заключается основная причина предела («потолка») роста производительности труда в традиционном обществе?

Таблица 12

Типы обществ и критерии их различия

7. В чем состоит сущность тезиса конвергенции?

8. Что означает такая характерная черта индустриального общества, отмеченная Р. Ароном, как «институционализация политической жизни вокруг массовых партий»?

9. В чем состоит суть коммерциализации производства в индустриальном обществе?

10. Каковы основные тенденции реструктуризации занятости в обществах различного типа?

1. Бендикс Р. Современное общество // Американская социология. – М., 1972

2. Гаузнер Н. Теория «информационного общества» и реальности капитализма // Мировая экономика и международные отношения. – 1985. № 10.

3. Гусейнов А. Золотое правило нравственности. – М., 1988.

4. Гэлбрейт Д. Новое индустриальное общество. – М., 1969.

5. Дракер П. Посткапиталистическое общество // Новая постиндустриальная волна на Западе. – М., 1999.

6. Иноземцев В. Л. Постиндустриальное хозяйство и «постиндустриальное» общество // Общественные науки и современность. – 2001. № 3.

7. Лукин В. М. Модели индустриальной и постиндустриальной цивилизации в западной футурологии // Вестник Санкт-Петербург-ского университета. Сер. 6. – 1993, Вып. 1 (№ 6).

8. Отунбаева Р., Тангян С. В мире неграмотных // Новое время. – 1991. № 17.

9. Сорокин П. А. Социальная и культурная мобильность // Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

10. Тангян С. А. Приоритет образования сегодня – приоритет XXI века // Советская педагогика. – 1991. № 6.

11. Чудинова В. П. Функциональная неграмотность – проблема развитых стран // Социологические исследования. – 1994. № 3.

12. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К, Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд. Т. 21.